Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921-1943 гг.

— Однако, — добавил Ямамото, — при условии, что идущие сейчас в Вашингтоне переговоры окажутся успешными, мы прикажем нашим войскам остановиться. Получив такой приказ, вы развернетесь и вернетесь на базу, даже если ударные группы уже взлетели с авианосцев. Это последнее заявление вызвало возражения. Вначале поднялся командующий ударной группой вице-адмирал Нагумо:

— Вернуться после того, как мы уже начали? Этого не следовало бы делать. Это повредит морали, да и просто непрактично.

Его поддержали другие командиры, причем кое-кто стал утверждать, что вернуться означает что-то вроде физиологической неспособности.

Ямамото встал с мрачным выражением лица:

— Как вы считаете, почему мы затратили столько времени на тренировку боевого состава? Если здесь есть хотя бы один командир, считающий, что не может повернуть назад, даже получив приказ, я таким запрещаю уходить в поход.

Больше, похоже, возражений не было. Это совещание стало первым случаем, когда контр-адмирал Инуэ, которого перевели из командования департаментом аэронавтики на должность командующего 4-м флотом, появился на оперативном совещании Объединенного флота. Работа завершилась провозглашением тостов и фотографированием на память; Инуэ зашел в кабинет командира базы Ивакуни и увидел Ямамото, одиноко сидевшего на диване.

— Ямамото, — обратился к нему Инуэ, оторвав от размышлений, — ведь это же черт знает что, а? Хасегава (Кийоси. — X. А.) говорит, что нам не поздоровится — ведь их промышленные мощности в десять раз больше наших. Ну а министр — не могу его понять. Захожу к нему попрощаться и сказать, что еду в Ивакуни, так он вовсю улыбался, как будто все идет прекрасно.

— Да, ты прав, — хмуро ответил Ямамото. — Симада живет в раю для дураков.

Тем не менее, насколько известно Инуэ, это было в последний раз, когда Ямамото высказался против войны. «Императорское решение» принято (хотя Ямамото хорошо знал истинное отношение императора к войне), и с этого дня он воздерживался, по крайней мере публично, от всяких подобных заявлений.

В полдень следующего дня, 14 ноября, лайнер «Татсута-мару», обслуживавший Североамериканскую линию, доставил в Иокогаму множество японских репатриантов из разных стран, включая семьсот — восемьсот человек, уезжавших в Калифорнию как иммигранты. Среди них и контр-адмирал Кондо Ясуйчиро, до этого военно-морской атташе в Англии. Тот самый Кондо, старший советник в морском министерстве, когда Ямамото работал заместителем министра, выделенный Ямамото за то, что наделал слишком много шума в связи с прибытием принца Такамацу. Он пережил много налетов на Лондон и знал, как Англия переносит несчастья, лучше, чем вообще это понимали в Японии. Не мог поверить, что воздушные налеты когда-нибудь поставят Англию на колени, — только вторжение заставит ее капитулировать; Кандо, однако, сомневался, что у Германии найдутся для этого силы. Более того, темпы потерь британских судов от германских субмарин, кажется, снижались. Если японская политика базируется на эмоциях — на идее, что Британия уже на грани коллапса, — то страна будет за это наказана. Кондо часто посылал в министерство телеграммы об этом из Лондона, но сообщения от его коллеги из Берлина были совершенно другого содержания.

Руководство морского министерства и морского генерального штаба, совершенно очевидно, должно было придавать одинаковый вес этим двум пакетам информации. Но лидеры отдавали восемьдесят процентов доверия атташе из Берлина и только двадцать — своему человеку в Лондоне, даже отправили Кондо инструкцию (возмутив Кондо и военного атташе, придерживавшегося тех же взглядов) — пусть прекратит слать столько телеграмм одинакового содержания.

В итоге ему отправили распоряжение возвратиться домой. Пережидая неделю в Лиссабоне на пути домой через Америку, он обратился к морским атташе в других европейских странах с призывом соединиться с ним для обмена информацией и обсуждения ситуации в мире. По этому случаю Йокои Тадао, атташе в Берлине, и Мицунобу Мотохиро, атташе в Риме, высказали взгляды, очень отличавшиеся от его собственных.

Он приехал в Японию с намерением по крайней мере дать людям знать, что он думает. Но даже это оказалось труднее, чем он ожидал. Возвращение военно-морского атташе, прожившего за рубежом около трех лет и дослужившегося до контр-адмирала, обычно отмечают шикарной вечеринкой с гейшами в хорошем ресторане; оперативно организуется прием в министерстве, чтобы дать ему возможность сделать доклад и ответить на вопросы. Но в случае с Кондо вначале не предпринималось никаких попыток что-либо устроить.