Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

— О, какая награда! — Катя, как рябинка, прильнула к нему. — Где же ты насобирала такую красоту?!

— В Центрально-Черноземном заповеднике. Он же почти рядом. Женщины, оставшиеся при нем, принесли в наш медсанбат шикарный букет и подарили раненым. Сегодня, рискуя получить от тебя выговор за расход бензина не по назначению, проехала в заповедник. Какую же красоту я там увидела! Дух захватило. Просветить тебя? — И принялась перебирать цветы. — Ковыль — отменный красавец — ты, надеюсь, узнал, а вот это волчеягодник Юлии, рядом проломник Козоплянского, Венерин башмачок и пион-огнецвет. Как сказала лекторша, на квадратном метре восемьдесят семь растений, а всего в Центрально-Черноземной зоне более тысячи. За пионом, как и за цветком папоротника, в ночь на Ивана Купалу, любители крались к Стрелецкой степи. Никакие штрафы не удерживали от тайных набегов молодых людей. Вот и я рискнула.

— Я оштрафую тебя еще одним поцелуем.

Катя откинула голову, и генерал-лейтенант смачно поцеловал жену в губы.

— Рад встрече с тобой, Катя, но зачем ты сюда? Шальной снаряд и…

— Если случится «и», значит, на таком чистом небе нет Бога.

— А его действительно нет. Ни на земле, ни на небе. Если бы он где-то там, в небесах, и глядел на грешную землю, на нас и немцев, без всякой жалости уничтожающих друг друга, он хоть что-то сделал бы, чтобы вернуть немцев восвояси, а нам дал соборный мир на своей земле. Да и тебе со мной предоставил бы ноченьку на отдых. У немцев, правда, свой бог, вернее три: католический, протестантский и лютеранский. Какая между ними разница, представляю смутно, ну и ладно. Пойдем в мое подземное убежище.

Проведя Катю в блиндаж, шутливо сказал:

— Вот он, мой фронтовой шалаш. Жить можно, заниматься любовью нельзя.

— Не до любви в такие сумасшедшие дни.

— Ты что-то привезла мне?..

— Покормить, подкормить. Наверное, живешь на сухомятке?

— Командарм, генерал-лейтенант, да на сухомятке!..

— Посмотрись в зеркало.

— Ну, сегодня еще не побрился. — Катуков пальцами потрогал щеки и весомый подбородок. — Ну раз что-то привезла — вместе отведаем.

— Твоя генеральша еще не разучилась готовить вкусненькое. — Екатерина Сергеевна выглянула из блиндажа. На пороге появился шофер с солдатским термосом и узелком с едой.

— Что, полный?!

— И там и там всего понемножку.

Прямо на карге Катя ловко расстелила скатерть и расставила съестное.

— Попробуй не съесть — обидишь.

Катуков уселся к столу и незаметно для себя увлекся тем, что для него было самым любимым. Лишь изредка произносил «вкусно», «боюсь язык проглочу». А Катя с умилением смотрела на его лицо, и ей невольно вспомнилось то лето, когда она узнала, что новый полковник в доме комсостава — вдовец. Тогда и мысль не возникла, чтобы познакомиться с ним и тем более завязать знакомство. Куда ей — жене «врага народа». Правда, такие слова никто из знакомых и сослуживцев мужа не высказывал ей, но в их отношениях виделась или чувствовалась настороженность.

Однажды летним вечером ее потянуло к танцплощадке — захотелось посмотреть на молодежь. Пристроилась у изгороди, прослушала-просмотрела несколько фокстротов, танго и один вальс. В тридцать четыре так захотелось закружиться… что она отвернулась от ограды.

И тут к ней подошел он, Михаил. Вопрос задал глупый:

— Не поучите меня танцевать?

— Неудобно — на танцплощадке одна молодежь.

— И мы вспомним молодость. Но заранее извиняюсь, если ненароком наступлю на ваши туфли.

— Может быть, в следующий раз? — с раздвоенным чувством спросила она.

— Не искать же мне пару среди совсем юных.

— Разве вам столько лет, что юные уже не по душе?

— Не столь уж много, но и немало, если я повоевал в Гражданскую и прослужил в армии уже почти два десятка лет.

— Мне, конечно, поменьше. Но муж мог быть вашим ровесником.

— Я это знаю.

Катя в удивлении приподняла брови.

— Вы знаете его судьбу?

— Знаю.

— Тогда нам лучше отложить вальс или что другое до лучших времен. Ог воспоминаний погасло желание шаркать ножками.

— У меня тоже. Если вы не возражаете, я готов вас проводить.

Она сделала три шага — он последовал за ней.

Через три недели он пригласил ее в Сочи. Он с путевкой в санаторий имени Ворошилова, она — на частную квартиру. Но вскоре они зашли в ЗАГС и их зарегистрировали как мужа и жену.

Притерлись друг к другу не сразу. Но когда дивизию направили на фронт, она решительно последовала за ним в качестве сестры милосердия.