Джеймс Джонс: Тонкая красная линия

Готовясь к высадке на берег, никто не сомневался, что многие из них останутся здесь навсегда, однако каждый надеялся, что это случится не с ним. Тем не менее эта мысль внушала страх, и, когда первые группы солдат с полной выкладкой стали с трудом подниматься на палубу для построения, взоры всех сразу обратились на остров, куда они должны были высадиться и который мог оказаться для них братской могилой.

С палубы открывался очаровательный вид. В ярких солнечных лучах раннего тропического утра искрилась спокойная вода пролива, свежий морской ветер шевелил ветви крошечных кокосовых пальм за серовато-коричневым отлогим берегом ближайшего острова. Был еще слишком ранний час, и томительная жара еще не наступила. Ласкали взор далекие открытые пространства суши и бескрайние морские просторы. Пахнущий морем бриз мягко скользил между надстройками кораблей, обвевая лица солдат. После спертого воздуха трюма, насыщенного людским дыханием и испарениями тел, бриз казался особенно свежим. На острове позади миниатюрных кокосовых пальм простирался до подножий желтых холмов зеленый массив джунглей, а за холмами возвышались в прозрачном воздухе окутанные голубой дымкой горы.

— Так вот он какой, Гуадалканал! — сказал солдат, стоявший у поручней, и сплюнул табачный сок за борт.

— Это тебе не занюханный Таити.

Первый солдат вздохнул и снова сплюнул:

— Да-а, какое хорошее, тихое утро.

— Черт, замучило это барахло, — раздраженно пожаловался третий солдат, подтягивая ранец.

— Скоро будет еще похлеще, — сказал первый.

Маленькие жучки, в которых они распознали пехотно-десантные катера, уже отошли от берега. Одни суетливо крушились, другие направились прямо к кораблям.

Солдаты закурили. Резкие команды младших офицеров и сержантов прервали их разговор, они стали не спеша строиться, а построившись, как обычно, замерли в ожидании.

Обойдя кругом головной транспорт и тяжело подпрыгивая на поднятых им самим мелких волнах, приблизился первый катер. Им управляли два матроса в рабочих беретах и безрукавках. Один стоял за рулем, а другой оперся на планширь, чтобы не потерять равновесие, и взглянул на корабль.

— Посмотрите-ка, что нам привезли. Еще пушечного мяса для япошек! — весело воскликнул он.

Солдат у поручней, жевавший табак, подвигал челюстями и, не пошевелившись, выплюнул тонкую коричневую струйку за борт. Солдаты на палубе продолжали ждать.

Внизу, во втором переднем трюме, третья рота первого полка толкалась у трапа и в проходах между койками. Третья рота была назначена четвертой в очереди на посадку в третью переднюю грузовую сетку с левого борта. Солдаты знали, что им придется ждать долго. Поэтому они не так волновались, как уже построившиеся на палубе, которым предстояло высадиться в первую очередь.

К тому же в трюме третьей палубы было очень жарко. Койки, расположенные в пять, а то и в шесть ярусов — где потолок был выше, — были завалены предметами солдатского снаряжения, которые рота должна была взять с собой. Сесть было некуда, но даже если бы место нашлось, усесться на койках все равно бы не удалось. Подвешенные на трубах, прикрепленных болтами к палубе и потолку, они позволяли только лежать одному человеку под другим, а тот, кто пытался сесть, обнаруживал, что его крестец упирался в брезент, натянутый на раму, а голова больно ушибалась о раму верхней койки. Единственным оставшимся местом был пол, усеянный окурками и наполовину занятый сидевшими на нем солдатами. Приходилось либо устраиваться здесь, либо бродить туда и обратно через лабиринт труб, занимавших каждый дюйм площади, перешагивая через тела. Зловоние от газов, дыхания и потных тел стольких людей, настрадавшихся от плохого пищеварения за время долгого морского пути, могло бы свести с ума, если бы, к счастью, не притупилось обоняние.

В этой тускло освещенной адской дыре, до отказа насыщенной влагой, где металлические стены отражали все звуки, солдаты третьей роты стирали пот, капающий с бровей, тихо ругались, поглядывали на часы и нетерпеливо ждали.

— Как ты думаешь, попадем мы под этот чертов воздушный налет? — спросил рядовой Мацци сидящего рядом рядового Тиллса.

Они сидели у переборки, прижав колени к груди, чтобы на них не наступили ненароком, к тому же так было удобнее.

— Почем я знаю, черт возьми? — сердито отозвался Тиллс — можно сказать, что он был закадычным другом Мацци, во всяком случае, лига часто ходили вместе в увольнение. — Я знаю только, что ребята из команды говорили, что во время последнего перехода их ни разу не бомбили. Зато в предпоследний раз чуть не потопили. Что тебе еще сказать?