Владимир Полуботко - Железные люди

— А почему не дала?

Тамара замялась.

— Она говорит мне: ты там будешь с кем-то в моём купальнике, а я здесь одна оставаться должна, что ли? Ну и не дала… А что же мне делать — разделить тебя пополам, чтобы и ей, и мне хватило?.. Игорь, иди купайся сам! — неожиданно просто предложила Тамара.

— А я так и сделаю, — ответил Игорь Степанович и бросился в воду.

Мощно работая руками, поплыл прочь от берега. Потом с открытыми глазами пошёл на погружение, продолжая двигаться вперёд. Дон изнутри!.. Фантастика!.. Это тебе не пролив между Суматрой и Малаккой!.. Вынырнул. Оглядываясь назад, залюбовался: красивый пустынный берег, красивые камыши, красивое дерево, красивая и почти незнакомая девушка под ним. Красивая и почти незнакомая Россия… Здорово!.. Жаль только, что Тома не плавает, не купается. Может, и в самом деле — нельзя девочке? Или настроения нет? Или с купальником и впрямь всё так и обстоит? Или это каприз у неё? Или какая-то форма женского коварства?

Когда вылез на берег, последнее подозрение перешло едва ли не в уверенность: ему удалось почти без особого труда уговорить Тамару пойти купаться «так просто».

Да, коварство!

Но ведь это даже и мило!

Тамара зашла за дерево, разделась там догола и, крикнув Рымницкому, чтобы он отвернулся, бросилась в воду.

«Игра начинается», — подумал Рымницкий и тоже бросился в воду.

С открытыми глазами пошёл на погружение.

На берегу Рымницкий достал фотоаппарат и к своему немалому изумлению безо всякого труда уговорил Тому попозировать.

Девушка сначала страшно удивилась, засмущалась, раскраснелась, но потом по указаниям Рымницкого уселась под деревом так, как было нужно — то есть живописно и без одежды.

— Игорь! Только ты — чур, чтоб руками меня не трогал!

Ага! Как бы не так!

Потом она снова оделась. Села рядом. Пошли рассказы из её личной жизни. Биографические подробности.

Девушка вырвалась из кошмара жалкого районного центра где-то в центре России и твёрдо вознамерилась начать жить не так, как её непутёвые, необразованные родители, и выбиться в люди. Пойти куда-нибудь учиться, например. Получить профессию. Создать семью.

Всё нормально. Девочка бросила свой убогий, полудеревенский быт и переехала в Ростов.

На словах у неё всё получалось очень здраво: увидела плохой пример и решила жить по-другому. Оба родителя у неё — люди по-своему умные. Умная и она. Но, если у неё папаша — злобная жадная дрянь, а мамаша стерва, то в кого же она уродилась такая хорошая? Где получила воспитание, которое не позволит и ей вести аморальный образ жизни?

Об этом Игорь Степанович тогда, в Арпачине, не подумал.

В скором времени он объявился на берегу Чёрного моря в городе Анапе, и все знакомые и незнакомые атомные подводники, которые имели обыкновение отдыхать там, просто-таки падали в обморок от зависти, когда он проходил по пляжу или по территории профилактория в компании столь юной и столь прекрасной особы.

У неё появились новые платья, и купальные одежды у неё теперь были собственные, а не чужие. Об этом Рымницкий позаботился — чтобы у девушки было в чём выйти погулять и в чём поплавать.

В море любимым занятием Томы было взбираться Рымницкому на спину, вжимаясь в неё упругими шарами грудей, а затем — и на плечи; и топтаться на них победными ступнями, в притворном страхе судорожно стискивая мужскую голову перед собою. Красный лак на ногтях рук и ног. И вроде бы «хи-хи» да «ха-ха»… То за нос ухватится, то за уши. И это была уже совсем не хрупкая и наивная девчушка, а было это что-то неожиданно твёрдым, цепким и мускулистым. И только затем эта мощь тяжело низвергалась в пучину, разбрызгивая пену и смех.

На них почти показывали пальцем, завистливо перешёптывались… Слушай, ты что-нибудь подобное видел?.. Ну, даёт!.. Тихий-тихий из себя, вежливый-вежливый, а как дошло до настоящего, до серьёзного дела!.. Это ж надо — сорок один год мужику, а ей — восемнадцать!.. Как он умудрился? Где и как можно было отхватить такую?! Где ещё дают такой дефицит?!

Рымницкий проходил мимо завистников чинно и торжественно.

Проездом через Москву показал своё новое приобретение другу Володьке Ненастьеву.

Тот пронзительным взором гения глянул и вмиг вычислил: фигура, конечно, выше всяких похвал, но имей в виду: ты ведь о ней ничего не знаешь, а она намного умнее, чем ты о ней думаешь! Берегись её ума! Он у неё особый!..