Сергей Михеенков - Встречный бой штрафников

– Да, и вот еще что: необходимо навести порядок вокруг дома. Там упало дерево. – И полицейский указал на окно, выходящее во дворик. – Видимо, его сломала взрывная волна. Дерево необходимо убрать.

– Хорошо. Я все сделаю. Я знаю, как это делать. В сарае у фрау Бальк есть пила и топор. Я справлюсь.

– Дерево очень большое. Хорошо, что оно упало рядом с домом и не повредило крышу. Я пришлю двоих рабочих. Передай фрау Бальк, что пусть она ни о чем не беспокоится, я обо всем позабочусь.

– Хорошо, я все передам фрау Бальк.

– Если увидишь каких-либо подозрительных людей в одежде военнопленных или ост-рабочих, немедленно сообщи либо фрау Бальк, либо нам в полицейский участок. Ты все поняла?

Полицейский заставил ее повторить его приказ. Она повторила. Уходя, когда их не слышали вахманы, он спросил ее:

– Твои родители из прибалтийских немцев?

– Нет, герр офицер, я русская.

Полицейский хмыкнул, но то, что «остовка» назвала его господином офицером, явно польстило ему, и он сказал:

– Передайте фрау Бальк, что она хорошо заботится о твоем воспитании.

– Спасибо, герр офицер, я непременно передам фрау Бальк ваши слова.

Полицейский снова издал неопределенный звук и вышел не попрощавшись. Шура некоторое время продолжала стоять перед захлопнувшейся дверью с опущенной головой – вдруг господину офицеру взбредет в голову зачем-нибудь вернуться?

После визита полицейского и вахманов из ост-лагеря Шура накинула пальто и вышла на улицу. Она взяла метлу и ведро и принялась подметать вокруг дома. После того как мусор и черные хлопья пепла были убраны вокруг фасадной части дома, она заглянула во дворик. Это был огромный сук, оторвавшийся от дерева, росшего в углу дворика возле мусорного бака. Дерево было похоже на ясень. Ясени росли по краям оврагов вокруг Прудков. Шура осмотрела сук и сразу сообразила, что его можно распилить на дрова. Фрау Бальк конечно же понравится ее бережливость. Дрова можно сложить возле сарая, под навес. А мелкие сучья порубить и связать в веники, опять же для растопки печей. Так они делали в Прудках. Но одной с этим огромным суком ей и за день не справиться.

Дверь сарая почему-то оказалась приоткрытой. Виднелась темная щель. Шура посмотрела на дверь, на висевшую внизу замочную накладку и начала вспоминать, ходила ли в сарай фрау Бальк после того, как Шура в последний раз подметала дворик и брала в сарае корзину для листвы. Нет, фрау Бальк в сарай не ходила.

Шура подошла к двери и прислушалась. Внутри стояла тишина и холодный влажный сумрак. Она осторожно открыла дверь. Дневной свет хлынул внутрь сарая на пол, выложенный из серого тесаного камня, на ряды ящиков, на инструменты, разложенные на полках, на садовую тачку и корзину для сбора листвы. В Прудках в таких корзинах носили сено. Корзина оказалась не там, где Шура оставила ее несколько дней тому назад. Она взяла садовую пилу и топор. Пила висела у двери. Неподалеку от входа в деревянной колоде торчал и топор. В глубину сарая она бы не пошла. Когда выходила, прикрывая за собою зверь, ее охватил мгновенный страх, что она даже вскрикнула и торопливо накинула на пробой кованую массивную накладку. Мгновенно вспомнилась косая угловатая тень крадущегося человека, которую она видела ночью во время налета. Или ей все примерещилось…

Работа ее немного успокоила.

Из центра города тянуло гарью. Оттуда по Domstrase на грузовиках возили обгоревшие бревна и щебень. Там разбирали завалы. Солдаты с лопатами прошли туда торопливым молчаливым строем. Они чеканили шаг, но в этот раз шли с серыми, угрюмыми лицами. Даже командир их выглядел не таким строгим, как всегда, устало смотрел под ноги и ни разу не взглянул, как маршируют его солдаты. Должно быть, для солдат это была вторая смена после бессонной ночи.

Напилив охапку кругляшей, Шура отнесла их к сараю. Сложила под навес. Тихонько подкралась к двери и прислушалась. Теперь ей было не так страшно. Кто мог ночью ходить по их дворику? Кого искали вахманы и полицейский?

Шура взяла в правую руку топор, левой откинула массивную кованую накладку и шагнула в сумрак сарая. Здесь царил запах старых вещей. Никто его не нарушал годами. И годами он накапливался и густел, как в бабушкином сундуке. И все здесь уже принадлежало ему. Шура тихо спросила:

– Кто здесь?

Она спросила по-русски.

– Я, – ответил сумрак мужским голосом. И тоже по-русски.

– Кто ты?

– Меня зовут Иван.

– Иван?

– Да, Иван. Я бежал из лагеря.