Джозеф Хеллер - Поправка-22

— Да, сэр, — осторожно согласился Йоссариан. — По-видимому, вы правы.

— Не по-видимому, а совершенно точно. У вас нет способности к адаптации. Вы не сумели адаптироваться к войне.

— Вы правы, сэр.

— У вас патологически выраженный страх смерти и маниакальная ненависть к реальному бытию. Вы, насколько я понимаю, отвергаете военную реальность и тот факт, что вас могут в любую секунду убить.

— Не просто отвергаю, а отвергаю с яростью, сэр.

— У вас ажитированная тревога и болезненное желание выжить. Вы не любите нуворишей и неофитов, святых и святош, громил и проныр, сумасшедших, бесноватых и людей себе на уме. Вам свойственна подсознательная ненависть к очень многим людям.

— Сознательная, сэр, исключительно сознательная. Я ненавижу их вполне осознанно.

— Вы страдаете гипертрофированным отвращением к возможности быть ограбленным, обобранным, обманутым и униженным. Нищета вас угнетает. Коррупция возмущает. Невежество ужасает. Насилие оскорбляет. Жадность отвращает. Гонения подавляют. Трущобы удручают. Преступления терзают. Словом, нормальная жизнь вызывает у вас депрессивное состояние. И я ничуть не удивлюсь, если выяснится, что вы страдаете маниакально-депрессивным психозом.

— Возможно, так оно и есть, сэр.

— Не пытайтесь это опровергать.

— Я и не пытаюсь, сэр, — сказал Йоссариан, обрадованный сверх всякой меры их удивительным взаимопониманием.

— Значит, вы признаете, что вы псих?

— Псих? — возмутился Йоссариан. — Это о чем же вы толкуете, сэр? Выходит, я, по-вашему, спятил? Нет уж, сэр, если кто-нибудь из нас двоих псих, так это, безусловно, вы.

Майор Сэндерсон опять побагровел и долбанул себя обоими кулаками по бедрам.

— Вот-вот, вам диктуют ваши слова садистский комплекс и осложненный параноидной реакцией депрессивный психоз! — брызжа слюной, завопил он. — Вы законченный псих!

— А тогда почему же вы не отсылаете меня домой?

— Отошлю, не беспокойтесь!

— Меня отсылают домой! — ликующе объявил, дохромав до палаты, Йоссариан.

— Меня тоже! — радостно сообщил ему Э. Фортиори. — Мне только что об этом сказали.

— А меня? — нахально спросил у врачей Дэнбар.

— Вас? — безжалостно переспросили врачи. — Вас отправят вместе с Йоссарианом. Обратно в полк.

И отправили их обратно в полк. Взбешенный Йоссариан сразу же приковылял за справедливостью к доктору Дейнике, который мрачно посмотрел на него с презрением и печалью.

— Несправедливо? — в гневном раздражении воскликнул он, и яйцеподобные мешки у него под глазами укоряюще набрякли — Вечно ты думаешь только о себе. А пойди-ка вот посмотри, что произошло с линией фронта, пока ты отлеживался в госпитале.

— Мы отступаем? — испуганно спросил Йоссариан.

— Отступаем? — горестно вскричал доктор Дейника. — Да с тех пор, как мы захватили Париж, все, к чертовой матери, рушится! А впрочем, я-то заранее это предвидел. — Он умолк, и его мрачное уныние преобразилось в черную меланхолию, а брови страдальчески сошлись к переносице, словно бы немо обвиняя Йоссариана в грязном предательстве. — Американские войска вступили на германскую территорию. Русские заняли Румынию. Греки из Восьмой армии захватили Римини. Немцы на всех фронтах перешли к пассивной обороне. — Доктор Дейника опять умолк и подкрепил свои горестные сетования глубоким вздохом. — У них нет больше авиации! — простонал он. Его глаза увлажнились от непролитых слез. — Готская линия того и гляди будет разодрана в клочья.

— Понятно, — сказал Йоссариан. — И что же тут плохого?

— Что тут плохого? — слезливо воскликнул доктор Дейника. — Да ведь, если положение в ближайшее время не изменится, Германия может капитулировать! И нас всех пошлют на Тихий океан.

— Ты что — спятил? — очумело вытаращив глаза, спросил Йоссариан. — Ты хоть сам-то понимаешь, о чем лопочешь?

— Тебе хорошо смеяться! — криво осклабился, чтобы не разрыдаться, доктор Дейника.

— Какой уж там, к чертовой матери, смех!

— У тебя все же есть надежда с этим разделаться. Ты полетишь на бомбардировку, и тебя, возможно, собьют. А каково мне? У меня нет ни малейшей надежды спастись!

— Совсем одурел! — яростно вскричал Йоссариан и ухватил его за ворот рубахи. — А коли одурел, так слушай! Заткни свое идиотское хайло и слушай, что я тебе скажу!

— Не смей так со мной разговаривать! — заголосил, вырываясь, доктор Дейника. — Я дипломированный врач!

— Стало быть, заткни свое дурацкое дипломированное врачебное хайло и слушай, что мне сказали в госпитале! Я псих. Понимаешь? Псих!