Петр Лебеденко - Шхуна «Мальва»

Ленька не останавливался. Теперь он карабкался по обрыву, хватаясь руками за кустики высохшего прошлогоднего бурьяна. Скорее бы только выбраться на ровное место, а там уж Ленька покажет немчуре, как бегают русские мальчишки! Осталось совсем немного. Ленька слышал, как пыхтит вблизи немец. Их разделяло совсем небольшое расстояние — метров десять или пятнадцать. Солдат торопился. Он тоже хватался руками за бурьян, но корни не выдерживали его тяжести и обрывались.

Вдруг солдат оступился, из-под его ноги вырвался ком сухой глины. Немец на мгновение застыл на месте, потом взмахнул руками и опрокинулся на спину. Ленька оглянулся на шум и весело засмеялся.

— Выкусил? — торжествующе крикнул он.

Но немец не рассердился, а тоже засмеялся.

«Чего это он?» — подумал Ленька, и в тот же миг почувствовал, как чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. Втянув голову, Ленька поднял глаза и увидал над собой высокого, в темных очках немца.

В этом месте волны выдолбили в глинистом берегу длинный узкий коридор, похожий на римскую цифру «V» широким концом обращенную к морю. Поверх коридора, от одной его стены к другой партизаны натянули сетки и набросали на них травы и сухого бурьяна. Теперь это был настоящий грот, и в его полумраке плавно покачивалась шхуна «Мальва». Дважды уже немецкие самолеты-разведчики пролетали над обрывом, кружились над морем, над плавнями, но ни берег, ни море не подавали никаких признаков жизни, и самолеты улетали ни с чем.

Юра Араки поправлялся быстро, шкипер же с каждым днем чувствовал себя все хуже и хуже. Нина и Саша попеременно дежурили возле него: с ними ему было легче.

— Полундра! — часто гремел Глыба, показываясь в каюте. — Идет сам Иван Глиб, единоногий гут рыбачок, как сказал Штиммер. Что тут за мертвая тишина? Эх, жаль — нету моего брательника Леньки! Он бы сейчас заорал: «Пошел все наверх паруса ставить! Живо, молодцы!»

— Тише, Иван Андреич, — просила Нина.

— Тише? Ах вы, шпендрики, — Глыба громко стучал своей деревянной ногой, не желая замечать умоляющих жестов девушки. — Это зачем же тише? Здесь что, шхуна или поповская келья?

Шорохов оживлялся, жаловался Глыбе:

— Замучили они меня, Иван. Манную крупу где-то раздобыли, скоро детскую питательную муку найдут. Ухой без рыбы кормят... Говорят, так положено.

— Положено? — Иван свирепо смотрел на Нину и Сашу. — Ах ты ж, боже мой. Гнать их надо отсюда, шкипер. Я вот тут принес...

И он вытаскивал из кармана маленькую фляжку, взбалтывал ее над ухом у Шорохова.

— Партизаны дали. Неси, говорят, шкиперу, от этой жидкости пуля, даже если она в пятке застряла, через нос вылезает... По одной, Андрей Ильич, а? Чтоб на душе легче стало.

— По одной, говоришь? — весело спрашивал шкипер.

Несмотря на протесты Нины, Иван наливал маленький стаканчик и протягивал его Шорохову. Потом выпивал сам, нюхал хлеб и говорил:

— Господи благослови, того и вам желаем...

Как-то к шхуне подошел худой, болезненного вида человек. Он остановился у борта и с улыбкой посмотрел на Сашу, который в это время окатил палубу водой и взял в руки швабру. Саше показалось, что он уже видел когда-то эти немного грустные глаза. Но где видел — вспомнить не мог

А человек продолжал стоять и улыбаться. Потом он шагнул к Саше, спросил:

— Не узнаешь?

Теперь, когда Саша услышал его голос, он сразу вспомнил и баржу, и этого человека — избитого, израненного, еле живого...

— Артем Николаевич! — тихо проговорил Саша. — Артем Николаевич...

— Он самый. — Артем Николаевич привлек Сашу к себе, крепко обнял и долго не разжимал рук, потом наконец отстранил от себя и потребовал: — А сейчас веди меня к друзьям.

Юра узнал Артема Николаевича сразу. Он было рванулся к нему навстречу, но Нина придержала его, сказала:

— Лежи. Нельзя тебе вставать.

Артем Николаевич рассказал: после того, как они увезли его с баржи, ему долго пришлось лежать у близких людей, набираться сил. Потом его переправили к партизанам, и он теперь комиссар отряда, так как бывший комиссар отозван на Большую землю.

— Давно хотел прийти к вам повидаться, да все дела, — говорил Артем Николаевич, сидя на койке рядом с Юрой. — А о ваших подвигах слыхал. Молодцы ребята. Молодцы.

Артем Николаевич Краев знал, что происходит на «Мальве». Состояние здоровья Шорохова очень беспокоило его. Он видел: жизнь шкипера можно спасти только в том случае, если его удастся отправить в тыл, к хирургам. Но как это сделать? О том, чтобы пройти на шхуне Керченский пролив и высадить Шорохова где-нибудь на берегу Черного моря не могло быть и речи. Шхуну все равно обнаружили бы. Оставлять же шкипера здесь тоже было нельзя.