Алексей Котенев - Грозовой август

— Товарищ генерал, разрешите доложить, — выпалил он не переводя дыхания. — В общем... Они сдаются! Все!

Державин прочитал радиограмму и, несмотря на поздний час, направился к командующему фронтом.

Степной монгольский городок Тамцак-Булак, где находился штаб фронта, был окутан непроницаемой темнотой. Накрапывал мелкий дождь. Под ногами еле слышно шуршала мокрая трава. На небе ни туч, ни звезд — все слилось в сплошную черную массу, которая поглотила и безбрежную монгольскую степь, и рыжий степной шлях, и даже штабные автобусы, стоявшие поблизости от домика командующего.

Малиновский в нательной рубашке сидел за столом, просматривал свежие газеты, только что доставленные самолетом.

— Что случилось? — спросил он, быстро прочел поданную Державиным радиограмму, облегченно вздохнул: — Наконец-то образумились! Ну, что же? Все логично — так и должно быть. Укрепрайоны прорваны или обойдены. Хинган пробит таранным ударом. Что же им остается делать, как не сдаваться?

Он снял очки, поднялся со стула, не спеша набросил на плечи китель и, прохаживаясь по своему небольшому рабочему кабинету, стал обдумывать вслух, что необходимо сделать в связи с новой ситуацией. Прежде всего надо перебросить за Хинган штаб фронта. Это первоочередная задача. Предстоит пленить более миллиона солдат и офицеров. Все это надо сделать быстро, организованно, без проволочек. Тут потребуются и дипломаты, и переводчики. И конечно же, штабу следует быть в самой гуще событий.

На другой день, с самого утра, Державин начал хлопоты о переезде штаба. Эти переезды отнимали у него уйму времени. Недаром говорят: пять раз переехать что погореть. А тут переезды чуть не каждый день. За неделю войны штаб фронта трижды переезжал с места на место. И каждый скачок — по четыреста-пятьсот километров! Из Читы в Чойбалсан, оттуда в Матат-Самон. И наконец сюда — в Тамцак-Булак. Спешили, спешили за войсками и все-таки оказались за пятьсот километров от авангардов. Разве можно с такого расстояния оперативно управлять войсками?

Теперь вот надо снова перебираться — уже на четвертое место. Куда? Генерал склонился над картой, прошелся взглядом по горным отрогам, посмотрел на маньчжурскую равнину, на железные и шоссейные дороги. Выбор его пал на небольшой захинганский городок Ванемяо. Путь к нему не малый — около четырехсот километров. Но зато расположен удобно — на железнодорожной ветке неподалеку от главной магистрали, соединяющей Цицикар с Мукденом. Это очень важно.

В полдень Державин отдал распоряжение грузить штабное имущество в самолеты и автобусы. А после обеда попробовал связаться через промежуточные, радиостанции со штабом армии. Вести из танковой армии его насторожили. Оказывается, в районе Ванемяо идут упорные бои.

— Вот тебе и капитуляция! — сказал Державин и развел руками.

С перемещением штаба фронта решено было повременить.

На другой день под вечер Державин, как обычно, направился к командующему фронтом доложить оперативную сводку о боевых действиях на всех участках фронта. У командующего застал Чойбалсана. Два маршала сидели у разостланной карты, пили крепкий чай с лимоном, обсуждали сложившуюся ситуацию. Державину показалось, что они очень похожи друг на друга — оба плотные, круглолицые, основательные.

Малиновский пригласил к себе начальника штаба и члена Военного совета, попросил начать доклад. То, что доложил Державин, всех не очень удивило. Оказывается, упорные бои под Ванемяо — это не исключение. Весь день шестнадцатого августа на Дальнем Востоке прошел под знаком контратак японских войск против позиций советских войск.

— Особенно сильные бои идут под Муданьцзяном, — отметил Державин. — Японцы потеряли на поле боя не менее сорока тысяч солдат и офицеров только убитыми!

— И это после заявления микадо о согласии капитулировать! — возмутился Чойбалсан.

— Не понимаю, почему упорствуют? — Малиновский пожал плечами. — Эти меченосцы совершенно не думают о судьбе народа. Ведь союзники, прежде чем высадиться на Японские острова, измолотят их в прах, смешают с водой. Погибнут миллионы людей!

Державин передал Малиновскому только что полученное разъяснение Генерального штаба Красной Армии. В нем говорилось:

«1. Сделанное японским императором 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции. Приказ, вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление.