Леонид Обухов - Операция «Ракета»

— Хватай Лебедя и доставь в штаб!.. Оружие отобрать!.. Веди со всеми шмутками... Не пойдет, силком тягни...

— Есть арестовать и доставить в штаб!..

Лебедь вошел в комнату в сопровождении Федотова и автоматчика. Прислонился плечом к стене и вызывающе сказал:

— Кому это пришло в голову арестовать меня?..

— Я приказал, — твердо произнес Морской.

— Не бери на себя слишком много!.. Видал я таких командиров!.. — кричал Лебедь. — Богуешь?!. Тоже мне, главнокомандующий нашелся!.. Раз хотел измену пришить — не удалось, теперь опять взялся?!

— В село с группой товарища Жежера ходил? — спокойно спросил Олевский.

— Ну, ходил.

— Боровичку у людей забирал?

— Брал, но не забирал...

— Платил за нее?

— Смеешься, капитан, или всерьез?

— Зачем же смеяться, когда не до смеха?.. Отвечай: платил или нет?

— Что я, сумасшедший, платить?! Ее и бесплатно мне за сто лет не выпить...

— А ты знаешь, как это называется? Слыхал такое слово — мародерство? — в упор глядя на него, спросил Морской.

— Ну и что?

— Партизан подбивал не подчиняться командирам, не выполнять их приказы?..

— Послушай, подполковник, брось ловить меня на голый крючок... Хоть бы приманку нацепил...

Олевский сделал паузу и потом решительно спросил:

— Когда был с Жежерой в селе, заходил в крайний дом? Возле леса...

Лебедь пристально посмотрел на капитана, сел против него на стул, закурил.

— Что же ты молчишь? — Капитан внимательно наблюдал за парнем.

В глазах Лебедя при последнем вопросе на какой-то миг промелькнул испуг. Но усилием воли он подавил в себе эту мгновенно проявившуюся слабость и улыбнулся. Только улыбка вышла натянутой, фальшивой.

— Был я в этом доме... Знаешь, капитан, говори прямо, что вам от меня надо...

— Ты часы золотые там взял?

— Неужели я должен отвечать на эти детские вопросы?..

— Положи часы на стол!

— Отстаньте вы от меня!

— Ах ты гад! — вскипел Морской, схватившись за пистолет. — Еще и огрызается! Шлепнуть его, сукиного сына, без волокиты!

— Спокойно, Миша, — глухо обронил Олевский и повторил: — Положи часы на стол!

— Не морочь мне голову, капитан!

— Обыщите его, — приказал Олевский Федотову.

Лебедь рванулся к столу, на котором лежало его оружие:

— Да я вас!..

— Не шебурши! — схватили его за руки Федотов и автоматчик. — Номер не выйдет!

Лебедь попытался вырваться, но, почувствовав, что это ему не под силу, сник.

— Ваша сила...

Федотов стал вытаскивать из его карманов всякую мелочь: расческу, зажигалку, портсигар, золотые часы, кольцо золотое, деньги...

— Эти часы взял в том доме? — Капитан поднес к лицу Лебедя мужские золотые часы.

— Да...

— Федотов!.. Возьмите часы и сейчас же пошлите связного, чтобы он отнес их хозяину... Сколько брал боровички?

— Две бутылки...

Олевский отсчитал несколько крон и подал Федотову:

— Отдадите хозяину вместе с часами. Передайте словакам, что виновный будет наказан.

— Уведите арестованного! — приказал Морской. — Держать под охраной. Позже продолжим допрос...

На повторном допросе Лебедь назвал хозяйку золотого кольца. Ею оказалась уже немолодая женщина, к которой он дважды заходил за боровичкой.

Когда же были заданы вопросы, касающиеся его сотрудничества с немцами, Лебедь вновь стал твердить: «Не знаю... На немцев не работал... Не шейте мне измену...

Лебедь был уверен, что у чекистов нет доказательств его связи с врагом — ни письменных, ни свидетельских, он сам позаботился об этом, потому так упорно отказывался от всех обвинений. А за боровичку и золото расстреливать не станут, попугают немного — тем и кончится.

Но Лебедь ошибся. Помня о гуманности советских законов, запрещающих расстреливать человека без суда, он забыл о том, что чекистский отряд «Вперед» действовал в совершенно особых условиях. Именно эти условия продиктовали тот единственный, беспощадный приговор, который вынесло командование отряда изменнику Родины.

Утром следующего дня за околицей выстроились партизаны. Рядом толпились жители хутора и соседних сел. Конвоиры вывели на поляну Лебедя. Он шел, заложив руки за спину, низко опустив голову, и ветер играл его русым чубом.

Трудно сказать, о чем думал Лебедь в этот момент. Но внимательный взгляд заметил бы, что за минувшую ночь он сильно изменился. Под глазами появились темные круги, резче обозначились морщины на лбу и возле рта.

— Стой!

Лебедь остановился, поднял глаза на партизан. Суровые лица людей выражали осуждение и презрение. И он снова опустил голову на грудь, разглядывая под ногами смятую сапогами траву.