Сергей Михеенков - Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью

Да нет, не потому…

Бой сместился на берег.

— Каюк, старшой, батальону. Всей оравой навалились. Сейчас и за нас примутся. Надо что-то делать.

Со стороны оврага бежали трое. В одном из них Нелюбин узнал минометчика Емельянова. Они перебегали, держась гряды оставленных «юнкерсами» воронок. Куда они бежали? Должно быть, к лесу. Но до леса надо было пересечь дорогу. А по дороге то и дело носились мотоциклы и бронетранспортеры, подбрасывая к берегу свежие силы. Солдаты бежали уже сами по себе. Такие бега Нелюбин знал. Знал и то, чем они кончаются.

— Звягин, — указал на бегущих Нелюбин связисту, — давай впереймы. Заворачивай их сюда. Куда они полезли?

— Это я мигом, — отозвался Звягин и начал торопливо подтягивать ремешок каски.

— Возьми винтовку у фрица.

Звягин, перевернув тело немца и высвободив его карабин с плоским штыком, на котором несколько минут назад едва не повис, прыгнув вслед за ротным через завал, ловко подхватил его за ремень, перекинул на руку и отвел затвор. В патроннике блеснул патрон.

— Ну, старшой, я пошел. Прикрой нас, если что.

— Пока тихо. Веди их сюда, а я поищу тут. Может, есть кто живой.

Немцы, которых они выбили внезапной атакой за излом траншеи, пока ничем себя не обнаруживали. Палили в сторону реки. Видно, считали, что здесь после короткой и ожесточенной рукопашной схватки никого не осталось. Во всяком случае, им было не до малочисленной группы старшего лейтенанта Нелюбина, которая, вопреки здравому смыслу, вдруг покинула овраг и атаковала завал в ближней траншее.

Вскоре за изгибом траншеи, в перелеске, послышались характерные хлопки: подвезли минометы, тут же, холодея сердцем, узнал эти звуки Нелюбин. Он протиснулся между вырванным из земли искореженным ивовым матом и телами убитых, заглянул в ячейку. Там сидел на корточках, уткнувшись каской в плетеный мат, немецкий стрелок. Нигде никого. И тут из темных устьев землянки потянуло махорочным дымком и вроде послышались голоса. Если в землянку набились раненые, то сейчас для них они — лишняя обуза. Но и раненых не бросишь.

— Эй, в землянке! Выходи! — тихо окликнул он.

Там затихли. И через мгновение, шаркнув по сухим ивовым прутьям, из черного зева землянки в траншею вылетел какой-то небольшой предмет и волчком завертелся под ногами Нелюбина. Прежде чем мозг успел подать сигнал об опасности, тело Кондратам Герасимовича сгруппировалось, казалось, сжалось до размеров того самого предмета, который волчком вертелся на дне траншеи, издавая зловещее шипение замедлителя-воспламенителя, и пружинисто выпрыгнуло за бруствер, распласталось по земле осенним серым листком. Взрыв тряхнул ивовые маты, осыпал ротного землей. Он отряхнулся, огляделся и пополз к землянке верхом. Если они бросят еще одну гранату, то она полетит туда же, в траншею. Немцы устраивали свои землянки и блиндажи несколько иначе. И вход, как правило, вырезали с зигзагом, с тупиком, а потом еще ступенька вниз. Так что бросавшему гранату пришлось подползать к повороту. А из-за поворота, да когда над лазом нависает козырек накатника, вверх гранату не бросишь.

— А ну вылазь! Гранатометчики, ектыть! А то и я сейчас вам брошу! — окликнул Нелюбин и постучал затыльником приклада по бревну накатника. — Живо всем в траншею!

Из черного зева показалась голова в родной красноармейской каске и удивленно произнесла:

— Ротный?! Ты?! А мы думали…

— Сколько вас? Кто старший? Раненые есть?

— Старший вроде я — младший сержант Пиманов. Со мной трое моих бойцов: Морозов, Шилин и Чебак. Все ранены. Вот ждем…

— Чего ждете? Когда германец вас на кофей пригласит? Оружие не бросили? Двигаться можете?

— Да движимые вроде все. Перевязались вот. Оружие при нас.

Младший сержант Пиманов был незнакомый. Или из пополнения, которое поступило накануне форсирования Днепра, так что Нелюбин не успел запомнить этого отделенного. Или из тех рот, которые были потоплены пикировщиками вчера утром. Выяснять его принадлежность было некогда, и Нелюбин приказал выходить в траншею.

Все четверо действительно были в бинтах. Один опирался на винтовку и охал. Повязка на бедре темнела багровым пятном.

— Бежать можешь? — кивнул Нелюбин раненому.

— Если потихоньку…

— Потихоньку знаешь, куда бегают?.. Прорываться надо, ребятушки. Вот сейчас всех соберем и пойдем на прорыв.

Раненый в бедро опустил голову. Его товарищи молча посматривали на него как на обреченного.

— Как твоя фамилия? — спросил его Нелюбин.