Иван Свистунов - Жить и помнить

Фельдмаршал тяжело поднялся с дивана, где спал, по-солдатски укрывшись шинелью. Сна как не бывало. Какой к черту сон, когда докладывают такие несуразные вещи. Польская дивизия! Да если фюрер узнает, то запросто и голова может полететь. Он скор на такие решения.

Фельдмаршал подошел к столу, усталыми, потухшими глазами уставился в карту. Какая дивизия? Откуда она взялась? Уже давно нет Польши. Нет польского народа. Нет польской армии. Остались только могилы. Так сказал фюрер! И вот польская дивизия. Разве мертвые возвращаются?

Анджей лихо подкатил «Победу» к подъезду вокзала. Выскочил, открыл дверцу, взял под козырек:

— Пшэпрашам!

Любит парень все делать по-военному. Надо будет помочь ему поступить в военное училище. Польше нужны хорошие офицеры.

Станислав Дембовский вышел из машины и тоже по-военному приложил руку к цивильной летней шляпе:

— Дзенькуе! Поезжай домой, я обратно вернусь поездом.

До прихода московского оставалось еще около часа, и Станислав начал ходить из конца в конец по пустому, недавно политому перрону.

И память снова взялась за привычную работу.

…В ночь на первое октября 1-я Польская дивизия прошла через только что освобожденный Смоленск. Остовы черных сожженных зданий стояли, как призраки. Ветер нес смертный тлен и гарь, гремел кровельным железом, под сапогами хрустело битое стекло. На перекрестке девушка-регулировщица в черной от дождя шинели молча указала флажком на дорожный знак. На нем крупными буквами написано:

«На Минск».

«На Варшаву».

Шли молча, без обычных солдатских шуточек и разговорчиков, как через кладбище. Сколько еще таких городов русских, белорусских, польских будет у них на пути!

В темном, на самые плечи опустившемся небе завывали фашистские самолеты. Уже знали — разведка донесла, — к фронту подходит новая дивизия. И не просто новая, еще одна, а польская! Первая.

Сколько их еще встанет, смертию смерть поправ!

Как потом стало известно, сам фюрер приказал: уничтожить Польскую дивизию имени Тадеуша Костюшко. Во что бы то ни стало! Чтобы и памяти не было о ней! Само ее существование говорило о призрачности всех немецких побед!

Фашистские летчики день и ночь рыскали в Смоленском небе. Бомбили леса, овраги, хуторки… Уничтожить! Мертвые не должны возвращаться!

Мертвые и не возвращались.

Возвращались живые!

Приказом Верховного Главнокомандования Советской Армии 1-я Польская дивизия имени Тадеуша Костюшко была передана в оперативное подчинение командующему 33-й советской армией. Скрытно подтянутые к передовой линии обороны, полки дивизии сосредоточились в районе Буда — Касатинка — Слобода.

Ночью седьмого октября командира польской дивизии срочно вызвали в штаб армии. Командующий тотчас принял его в своем просторном, добротно оборудованном блиндаже.

— Будем начинать, — генерал смягчил улыбкой официальную сухость торжественной минуты.

— Когда? — коротко осведомился командир польской дивизии.

— Двенадцатого утром. Приказ уже готов.

Перед костюшковцами (так они сами себя называли) была поставлена боевая задача: прорвать оборону противника на участке Сысоево — Ленино и в тесном взаимодействии с соседними советскими дивизиями уничтожить противника в районе Ползухи — Тригубово. В дальнейшем развивать наступление на запад в направлении Днепра.

В приказе были указаны соседи дивизии: справа — 42-я и слева — 290-я советские стрелковые дивизии. Точно были определены и разграничительные линии со своими обычными «включительно», «исключительно».

Советское командование придало польской дивизии 67-ю гаубичную бригаду, минометные и артиллерийские полки, в том числе и тяжелый, а также полк реактивной артиллерии — прославленные «катюши».

Утром командир польской дивизии вернулся в свой штаб. Высокий, седой, со спокойным лицом, он быстро прошел на КП. Но и по его непроницаемому лицу офицеры штаба безошибочно угадали — наступление!

Поздно вечером части дивизии подняли, и начался марш — последний переход к линии фронта. Марш продолжался двое суток, вернее, две ночи: скрытность, скрытность и еще раз скрытность!

Станислав Дембовский шагал, стараясь не задремать и не натолкнуться на спину впереди идущего солдата. Шли молча. Словно каждый был наедине с самим собой, со своими думами, надеждами, со своей судьбой.

Девятого октября полки дивизии сосредоточились в районе Захвидово — Пьянково — Барсуки. В ночь на двенадцатое, сохраняя все правила маскировки, первый и второй полки дивизии (третий остался во втором эшелоне) сменили в траншеях занимавшие там оборону подразделения Советской Армии.