Карпов Васильевич - Портрет лейтенанта

Офицеры засмеялись. Не успели они успокоиться и высказать новые догадки по поводу очень любопытного происшествия, как вдруг распахнулась дверь и, к всеобщему удивлению, вошел полковник Теремов.

Вошел стремительно. Опять бледный и взволнованный. Волнение отражалось во всем - и в беспокойных, быстро бегающих глазах, и в порывистых жестах, и даже в неровном торопливом дыхании.

Теремов сразу же направился к кровати Колоскова, но, не обнаружив портрета, окинул присутствующих тревожным взглядом. Увидев портрет на столе, он шагнул к столу, взял в руки фотографию и буквально впился в нее глазами.

– Не может быть, - прошептал полковник и тут же почти крикнул: - Не может быть!

Офицеры, не понимая, что он имеет в виду, молчали. Теремов нашел глазами Колоскова:

– В сорок первом не было погон. Значит, он жив?

– Отец всегда говорил о нем как о погибшем, - как-то виновато ответил Колосков.

– Но откуда погоны? Их ввели в сорок третьем, - сказал Теремов.

– Он погиб в сорок третьем, - стал объяснять Колосков. - Бой, о котором говорил отец, произошел под Смоленском, когда фашистов гнали на запад.

Полковник нетерпеливо перебил:

– Невероятно! Как он мог погибнуть в сорок третьем, если в сорок первом… - Теремов не договорил и вновь воскликнул: - Невероятно! Он жив, воюет, а мне ничего не известно…

– Простите, товарищ полковник, может быть, он просто похож на того, о ком вы думаете? - спросил Колосков.

– Похож? - переспросил Теремов. - Да я его из тысячи одинаковых узнаю. Это он. И взгляд. И родинка вот маленькая на щеке. Сомнений быть не может - это Саша!

– А кто он? - осторожно спросил Семушкин.

– Кто? Разве я вам не сказал? Это мой сын Александр… Лейтенант Александр Теремов.

Полковник, уже несколько овладевший собой, обратился к Колоскову:

– Прошу вас, пойдемте ко мне и расскажите, пожалуйста, все, что вы знаете о Саше.

Колосков последовал за командиром.

Полковник слушал очень внимательно. Когда Колосков умолк, Теремов долго сидел, ни о чем не спрашивая, не произнося ни слова. Мыслями он был очень далеко. Лейтенант понимал это, старался не мешать. А в памяти полковника всплывали самые дорогие дни, связанные с сыном, неторопливо проплывали картины его собственной молодости.

Николай Петрович Теремов начинал службу в двадцатых годах. Отец погиб на германском фронте. Мать ходила по деревням, работала и просила милостыню - надо было кормить детей. На дороге ее и свалил тиф. Остались двое. Брат Сергей беспризорничал, а потом работал в Вязьме стрелочником. Николай коротал детство в сиротском приюте. Вырос в худого, жилистого, не по годам серьезного парня. После детдома поступил учиться на рабфак - там давали койку в общежитии и питание. В 1922 году пришло время служить в Красной Армии. Вот здесь только и началась у него настоящая жизнь: чистая, сытая, интересная, радостная.

Стала ему армия и отцом, и матерью, и семьей. Прирос Николай сердцем к колючей, ласковой, теплой шинели навсегда. Решил стать командиром. Ничего не видел выше и прекраснее этого звания. Его наставниками были отчаянные рубаки гражданской войны. Их имена связаны с легендарной Каховкой и Волочаевском. Они гнали Юденича, Деникина, Колчака, Врангеля… Совсем еще молодые, но уже вошедшие в историю. Ну взять хотя бы командиров полков и дивизий, с которыми приходилось встречаться в те годы Николаю: Константину Константиновичу Рокоссовскому было двадцать шесть, Ивану Степановичу Коневу - двадцать пять, Родиону Яковлевичу Малиновскому - двадцать четыре.

Службу Николай любил до самозабвения. Казалось, этой любви достаточно, чтобы сделать его счастливым на всю жизнь. Но судьба, суровая к нему в детстве, будто решила вознаградить за былые страдания, послав ему еще одну любовь.

Звали ее Лида. Она училась вместе с Николаем на рабфаке. Стройная и ладная, Лида первой в рабфаковском общежитии надела спортивную форму и вышла играть в волейбол. В те годы такое было в диковинку.

– Ишь, оголилась! - язвили жилички общежития, выглядывая из окон. А через неделю одна за другой сами запрыгали по двору в трусах и полосатых майках.

«Смелая и передовая», - заключил комсорг группы Теремов. То, что у Лиды красивая фигура и удивительные серые глаза, Николай тоже заметил.

Окончив рабфак, Лида поступила в медицинский техникум. Николай в это время уже учился в пехотной школе. Жили в одном городе, а письма писали почти ежедневно. Не хватало коротких часов, получаемых Николаем по увольнительной, не успевали высказать все друг другу.