Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

Если все обстояло именно так, как описал Жуков, то получается следующая картина: нарком и начальник Генштаба знали почти наверняка, что Германия готовится к прыжку, только не через Ла-Манш, а через Буг. Доводы Сталина о невозможности Германии начать войну с СССР, естественно, принимались, но до конца не действовали. Высшее руководство Красной Армии знало о развертывании вермахта на границах и не сомневалось в истинных целях такого сосредоточения. Только спорить в открытую с вождем и прослыть паникерами не могли. Речь 5 мая дала повод вручить Сталину документ, развязывающий руки командованию Красной Армии в его желании привести войска в боевую готовность. (Это еще не означало, что за подписанием директивы последовало бы незамедлительное нападение на Германию. Но приграничные округа готовить к войне можно было «без дураков» и самообмана.) Сталин санкцию на подготовку превентивного удара не только не дал, но и высказал свое неудовольствие инициативой военачальников в самой резкой форме, связав напрочь руки руководителям Красной Армии. Получается, что Сталин проигнорировал озабоченность высших военных чинов сложившейся обстановкой на границе, запретив принять хотя бы минимальные меры повышения боеготовности войск приграничных округов. Он поставил их на место как мальчишек, будто военные профессионалы «накатали» свою директиву от нечего делать. Но Сталин не был глупым человеком, и только самодурством этот случай не объяснишь. Что скрывалось за нежеланием вождя дать отмашку войскам, поговорим позже. Пока же приведем еще один показательный штрих. Но факт остается фактом: Сталин инициировал «стоп-приказ» в тот момент, когда план от 14 октября 1940 г. должен был вступить в завершающую стадию. В итоге получилось «ни рыба, ни мясо». Войска выдвигались из внутренних округов, но останавливались в сотнях километрах от границы. Три десятилетия спустя этой ситуации дали красивое название – «второй стратегический эшелон». На деле же эти разбросанные на огромных пространствах дивизии зависли в воздухе. Они не могли использоваться ни для наступления, ни для обороны. Нетрудно представить, насколько тяжко пришлось бы 1-й танковой группе Э. Клейста, если на его пути встали 16-я и 19-я армии, окажись они вместо «второго эшелона» в «первом». Однако вся тяжесть первых дней войны легла на войска у границы. Они же, в свою очередь, также были поставлены в условия (как по дислокации, так и по отсутствию планов у командиров соединений), при которых не могли ни наступать, ни толком обороняться. Отмобилизованный и сведенный в ударные группировки вермахт получил отличную возможность бить войска Красной Армии по частям. И это при том, что запущенная в соответствии с планом от 14 октября 1940 г. машина продолжала по инерции двигаться вперед. Только не целиком, как предусматривалось, а, так сказать, отдельными узлами.

В 1998 г. был опубликован проект директивы Главного политического управления Красной Армии, относящийся к первым числам июня 1941 г., о состоянии военно-политической пропаганды. В документе открыто заявлялось: «Столкновение между миром социализма и миром капитализма неизбежно». Теоретическим фундаментом служили слова Ленина о возможности социалистической страны выступать «в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств» и «…как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить капитализм, мы немедленно схватим его за шиворот». Отсюда делались выводы: «Итак, ленинизм учит, что страна социализма… обязана будет взять на себя инициативу наступательных военных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма… В этих условиях ленинский лозунг «на чужой земле защищать свою землю» может в любой момент обратиться в практические действия» (17, кн. 2, с. 302). Проект дважды обсуждался на совещаниях Главного военного Совета (9 и 20 июня) и хотя так и не был утвержден, но его рождение на свет не могло не отражать определенных тенденций и умонастроений в высших кругах. Наивно было бы считать, что начальник Главпура А. Щербаков сотворил его по своей инициативе, начитавшись Ленина.

Получается следующее: 1) В качестве ориентира к действию Красной Армии имелся стратегический оперативный план от 14 октября 1940 г., предусматривающий жесткую оборону на пассивных участках с нанесением мощного контрудара через Южную Польшу. Об отработках этого плана, по-видимому, и говорил А. Василевский К. Симонову.