Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

– «в одном лишь цехе за 30–40 минут до начала работы ночной смены собрались человек 120 рабочих, разбившись на 3 группы, в каждой проходила оживленная беседа. В одной обсуждался вопрос, при ком лучше жить: при советской власти или при Гитлере, а в другой утверждали, что в войне будет победителем Гитлер, в третьей группе заявляли…что наших красноармейцев на фронте «как косой косят» и т. д.

– «Работница прядильной фабрики комбината «Большевик» заявила: «Сохрани бог от победы советской власти, а вас всех, коммунистов, перевешают». Банкоброшница Чернышева Н., комсомолка, работающая на фабрике им. Шагова… заявила: «Кто бы только начал забастовку, а мы поддержим».

– «20 октября с. г. на фабриках г. Приволжска вражеские элементы спровоцировали антисоветское выступление, в котором участвовало 200–300 чел., а всего же в этот день не работало 897 рабочих…» (10, с. 112, 116, 117, 133). И т. д. Это были те, кто по официальной идеологии являлись «хозяевами страны», носителями «диктатуры пролетариата».

Но ведь до наших дней дошла лишь малая толика того, что происходило на самом деле в умах и душах людей, что накопилось за годы «победоносного социалистического строительства», и что рвалось наружу.

Но оппозиционно настроенной части народа приходилось выбирать между Внутренним Завоевателем (сталинским оккупационным режимом) и Внешним Завоевателем. И народ, и колхозник в серой шинели, выражаясь партийным новоязом, «колебнулись», но устояли в своей лояльности, выбрав меньшее зло. Свой Дракон привычнее чужеземного. Сталин объявил войну «Отечественной», а слово «Родина» в лозунгах чаще всего обходилась без прилагательного «социалистическая» и «советская». Сам диктатор объявил подданных своими «братьями» и «сестрами» и психологически сразу выиграл очень многое (вот психологом он был гениальным без всяких кавычек). Одновременно вовсю работали особые отделы, военные трибуналы и создавались заградотряды, имевшие право расстреливать военнослужащих без суда. Беспрецедентный случай для «народной», а уж для «капиталистической» армии и подавно.

Устояв в своей политической лояльности (выбросить лозунг «поражения своему правительству», как это некогда сделали большевики, уже было некому), народ привычно взвалил на себя тяжесть войны и ошибки вождей. Огромная убыль мужчин восполнялась в тылу подростками, женщинами и стариками. В Красную Армию широко призывались и женщины, ставя их не только на «женские» специальности вроде телефонисток, но и на солдатские места (летчики, зенитчики, саперы, вынос раненых с поля боя), чего не было, например, в армии фашистской Германии.

О том, что творилось – у кого в большей, у кого в меньшей степени – в душах немалого числа вынужденно молчащих людей, могут передать удивительные дневниковые записи учителя из Донбасса Александра Копенина, опубликованные в журнале «Родина». Они удивляют глубиной и точностью понимания происходящего в момент, когда отсутствовала альтернативная информация. Завесу над действительностью ему приоткрывали природный аналитический ум и душевная боль за страну.

10 августа 1942 г. А. Копенин записал: «На Кубани наши войска отступают. Чем это объяснить?.. Первой причиной является бездарность нашего Верховного командования. Сталин по своей узкой и властной натуре портит все дело. Он не дает свободы и возможностей проявления инициативы отдельным командирам. Он убивает маневренность и гибкость нашей армии… Отсутствие маневренности у нас и наличие ее у немцев – вот первая причина наших неудач…»

5 декабря 1942 г.: «Ход войны показал с явной очевидностью, что командование наше бездарно, но сказываются упорство, техника и мужество народа, подхлестываемое жестокостью. Демократические народы на такие лишения и на такое напряжение не способны. Поэтому надо признать за счастье человечества, что две однородные системы диктатуры оказались в различных лагерях, а иначе англичане войну могли бы проиграть».

16 декабря 1943 г. А. Копенин записал: «…мою душу посещает страшный гнев не только на немцев, но и на большевиков, которые в XX веке первые открыли зверства над мирным русским народом… Достаточно указать на тюрьмы, которые и зовутся в народе вторым фронтом… Я вполне понимаю крестьян, которые не особенно возмущаются зверствами немцев, говоря, что и у нас не лучше поступают большевики с народом…»

И последняя цитата из дневника этого стихийного политолога: «Я часто в уме сравниваю поступки и роль в истории деспотов-диктаторов с сильно действующими лекарствами, которые на время возбуждают организм, а потом ему становится еще хуже, и, в конечном счете, он гибнет без времени» (11, с. 95, 97, 98, 97).