Павел Автомонов - Каштаны на память

— Ну скажи!

— Ты меня? — отозвался Оленев.

— Не тебя. Отца вспомнил, — ответил Андрей. — Где ты, наш вчерашний день?

— Вот именно. Даже удивительно, что сегодня и сказать нечего, а вчера говорили не останавливаясь. — Он помолчал и более бодрым голосом сказал: — Колотуха с Терентием и красноармейцами бегут…

Это уже была помощь Стоколосу и Оленеву, окопавшимся в пятистах метрах южнее заставы.

— Вас тут аж трое! — Старшина оглядел всех вроде бы с удивлением, хотя и видел, когда Каштан мчался к Стоколосу. — А ты что? Ранен?

— Да так. Царапнул медведь лапой.

— Мы слышали, как вы тут отстреливались. Капитан Тулин так и сказал: «Молодцы Стоколос и Оленев». Обещал передать в Киев Шаблию! — подморгнул Колотуха, снимая с плеч ранец. — Перекусить принес.

Иван радостно улыбнулся, запустив руку в ранец, и вытащил гранату. В растерянности моргнул, посмотрел то на Андрея, то на старшину.

— Что, правда неплохая закуска? Граната — это как «каша-шрапнель» у нашего Сокольникова на второе! — раздавал Колотуха ручные гранаты. — По шесть на брата. Жить можно!

— А есть-то принес? — в сердцах спросил Оленев.

Старшина вытащил бутылку вина, две банки консервов, полбуханки хлеба.

— Это тебе не какой-нибудь спирт с глупой формулой, а натуральное красное молдавское вино. Дети его берут в школу вместо молока.

— Кончай травить! — принимаясь за еду, бросил Оленев.

— Ну как там, на заставе? Возле моста? — спросил Андрей.

— Была заваруха. По деревянному мосту прорвалась почти рота солдат. Наш отряд перестреляли. Сокольникова не нашли… Даже не верится. Еще вчера он играл на баяне.

— Да и тут тоже проскочило немало по железнодорожному…

— Тебе бы, Оленев, на заставе обработать рану. Ведь заражение может быть, — на этот раз участливо посоветовал старшина.

— А кто здесь останется? Заживет как на медведе.

— Ну ладно, — не вступал в полемику старшина. — Пулеметчики, давай за тот бугорок. Двое на тропе. А ты, Андрей, бери трех парней и располагайся, чтобы можно было действовать гранатами. А вслед за вами слово пулеметам. Вопросы есть?

— А когда помощь придет? — с упрямством спросил Терентий.

— Обязательно придет помощь из комендатуры, и все будет в порядке! — потер руки Колотуха, вроде его знобило.

Передышка была недолго. Кустарниками напролом прямо на заставу двигалось два взвода гитлеровцев. Вначале показался дозор, осмотрелся и дал знак остальным. Медленно двигалась группа, за ней отделение. Стоколос с бойцами швырнули гранаты в хвост колонны. Автоматчики полоснули в ответ, но гранаты заставили их попятиться навстречу пулемету Колотухи. Однако это была лишь первая группа. Приблизилась вторая и стала вести густой огонь по красноармейцам. Несколько немцев подползли совсем близко и бросили свои гранаты с длинными деревянными ручками. Одна из них покатилась к старшине.

Максим не успел подумать об опасности: Каштан схватил гранату, как палку, и помчался к ползущим вражеским солдатам.

— Каштан! — закричал сквозь шум выстрелов старшина. Но пес даже не обернулся и приближался к гитлеровцам. Те были ошеломлены этой стремительной атакой собаки, а когда очнулись, то было поздно: Каштан бросил возле них гранату. Взрыв скрыл верного сторожа границы.

Колотуха выскочил из-за укрытия и крикнул:

— За мной! Бей гадов!

Пограничники бросились с криками «ура». Атака была стремительная и неожиданная.

— Бей их! — доносилось отовсюду.

— Вот именно!

— На всякий случай!

У каждого было свое любимое словцо, ругань или просто выкрики, которые придавали им какую-то солдатскую силу и уверенность, что так необходимы в бою. Гитлеровцы не выдержали и в беспорядке стали отступать, боясь окружения. Всюду лежали вражеские солдаты, скошенные пулями, осколками гранат. Андрей Стоколос наклонился и погладил холодеющего Каштана, вспомнив и того четвероногого друга, тоже Каштана, который погиб на Амуре от пули бандита.

Колотуха устало похвалил бойцов:

— Все молодцы! Видите, можно побеждать и малыми силами. Главное — момент.

Старшина был готов хвалить и хвалить своих бойцов, поднимавшихся в атаку, хотя и знал, что многие из них идут на верную смерть. Тяжелые то были минуты. Но и десятки врагов никогда больше не поднимутся. Какой-то час до прихода Красной Армии выигран. Он говорил, и говорил, и надеялся заполнить время, вытеснить тревогу и даже безнадежность, охватывающую бойцов. Враг же давил все сильнее, становилось ясно, что он неизмеримо превосходил их, а подкрепление все не подходило.