Михаил Лыньков - Незабываемые дни

— Ты меня не учи!..

— Да что ученого учить… — не то шутя, не то иронически отвечал Красачка и, неторопливо попыхивая своей трубкой, с независимым видом шагал к калитке. Напротив была его хата.

Со стороны могло показаться, что Красачка и Маслодуда только спорят и бранятся. Но это было не так. Старые друзья, пожалуй, и ссорились для того, чтобы как-нибудь отвести душу от всех этих напастей, которые навалились так неожиданно, так некстати.

Завод не работал. Вдоль всего квартала, где стояли его корпуса, хрустело под ногами битое стекло, валялись обломки оконных рам. Кое-где была разворочена крыша, торчали покареженные балки перекрытий. Не дымила труба, заглох гудок, к которому так привыкли оба приятеля за долгие годы работы.

И теперь еще поутру просыпался Маслодуда в одно и то же привычное время, наспех умывался, бросал на ходу жене:

— Давай, брат, заправку!

И тут же спохватывался:

— Отставить! Напрасное беспокойство. Гудка не будет…

Маслодуда и Красачка — сваты. Маслодудина дочка была замужем за старшим сыном Красачки, инженером путей сообщения, который работал в диспетчерском отделе железной дороги. Один сын Маслодуды и два сына Красачки служили в Красной Армии. Есть еще у Красачки дочка, Ленка. В будущем году она должна была окончить десятилетку. Это подвижное, как ртуть, создание заполняло весь домик и небольшую усадьбу Красачки. От зари до зари слышался ее звонкий голос то на дворе, то в садике. Лена мастерски пела. У нее часто собирались знакомые девушки, заходили парни с завода, и в маленьком домике становилось тесно от всей этой бурной молодежи, от их песен и веселья.

Правда, сейчас было не до песен. И Маслодуда и Красачка пытались выбраться из города, но так уж случилось, что дальше ближайшего леса они не успели отойти и вынуждены были вернуться. Целыми днями пропадала теперь Лена на дворе за книжкой или хлопотала по хозяйству. Осторожно выглядывала на улицу, по которой иногда проходили немецкие солдаты, вели группы арестованных. Лена тосковала. Многих знакомых в городе уже не было: успели загодя выбраться на восток. Отцу ее вместе со старым Маслодудой пришлось недели три пробыть в немецком лагере. Столько хлопот выпало Лене с матерью — носить отцу передачу километров за восемь от города. Хорошо еще, что старика потом отпустили домой. Ее непоседливая, неугомонная натура никак не могла смириться с этим сидением сложа руки, без всякого дела, без движения. Она вспоминала бурные комсомольские дни, школу, совместные собрания комсомольцев школы и завода, на которых решалось много близких и интересных вопросов, — Ленка принимала в них самое деятельное участие. Она даже похудела немного, заострился нос, глубже запали глаза, движения стали какими-то осторожными, медлительными. И только русые косы остались прежними.

Лена была очень довольна, когда в соседнем доме снова появился этот неуклюжий Игнат. Она знала его как хорошего комсомольца и старательного слесаря, которого иногда ставили в пример другим. Но какой же неловкий этот Игнат! Лена с любопытством наблюдала за ним, когда он изредка заходил к ним попросить какой-нибудь учебник — Игнат после работы посещал вечернюю среднюю школу. Она даже подчас шутила с ним:

— У меня, уважаемый товарищ слесарь, не городская библиотека, чтобы обеспечивать вас книгами и учебниками.

Но книги давала. Выжидательно глядела, как этот взрослый парень, смущенно перелистывая книгу, изредка поглядывает на нее исподлобья, собирается, видимо, поблагодарить, должно быть, подбирает слова, чтобы не ударить лицом в грязь перед девушкой. И действительно благодарил. Делал это очень торжественно, со вздохом:

— Спасибо вам, Леночка.

— Кому Леночка, а вам Лена Лявоновна.

— Ну, пусть Лявоновна… Но сердечно благодарю вас, товарищ Красачка!

— Ну вот еще, нашел Красачку! [1] Непереводимая игра слов: по-белорусски красачка — цветок. (Прим. переводчика).

Парень совсем уже терялся и нерешительно направлялся к выходу.

Если сказать правду, Игнат, может быть, еще больше, чем Лена, был обрадован этой встречей. Русые косы девушки давно не давали ему покоя. А нынешнее тяжелое время как-то еще больше сблизило людей. Несколько лет прожил с этими людьми Игнат, и они стали ему близкими и родными.

И русые косы казались ему еще более привлекательными. И эти смешливые глаза сделались вдруг глубже, задумчивей, словно заволокла их тень тревоги. Когда Игнат и Лена встречались теперь, уже не слышно было прежнего задорного, дразнящего: