Михаил Лыньков - Незабываемые дни

Рассказы Сымона не веселили сапера. Он порой уходил в лес, пробирался к реке, где немцы наводили постоянный мост, прятался в непролазных порослях дубняка и наблюдал оттуда, как копошились немцы, как они выравнивали крутой въезд на мост. Там же работали и пленные, а также местные жители, которых тоже приводили под конвоем. Не мог на это долго глядеть Дубков… Ходил по лесу, прислушивался к птичьему щебетанью, к шуму сосен, присматривался к лесным цветам. На болотистых низинах горели под солнцем золотистые лютики, буйно раскинулись белые и синие ирисы. Рдели на полянах красные смолянки, маленькие звездочки купавок просвечивали под лучами солнца. На берегах ручья веяло прохладой от зябкой лазури незабудковых разливов. А на лесных полянах и угревах краснела земляника, и аромат от нее шел тонкий-тонкий. Так пахнет в детстве весна. А повсюду, на луговинах, на поймах маленькой речки около шоссе, колыхались густые, в рост человека, травы. За лесом зеленели ржаные поля. Под тихим ветерком они переливались теплыми трепетными волнами. И в другое время глядел бы и глядел Дубков на это ржаное море, не отрываясь, слушал бы шелест его прозрачно-зеленых волн, на спадах которых пробивалась тут и там ласковая синь васильков.

Теперь ничто не тешило сердце, не ласкало глаз. От шоссе несло душным, сладковатым запахом — запахом тлена. Километрах в шести на восток от деревни произошел, повидимому, кровопролитный бой. Тут шоссе проходило через небольшую речушку. Длинный деревянный мост был немного поврежден, но ею спешно привели в порядок. А вокруг воронка на воронке — сколько там бомб одних побросали! Телеграфные столбы были побиты, некоторые наклонились, скрутившаяся проволока вилась спутанными клубками. По обочинам дороги лежали подбитые, обгоревшие машины, конские трупы. Зарывшись дулом в черный торф, лежала под откосом перевернутая пушка. Ее железные колеса были покарежены, расколоты. Кое-где попадались трупы.

Как приник человек к земле, так и не встал больше. Много трупов было и чальте за речкой, на опушке леса. На меже самого поля, неподалеку от шоссе, лежало несколько убитых женщин, детей Широко раскинув руки, лежал старик, крепко стиснув костлявыми пальцами пробитую пулей бутылку из-под молока. По бутылке, по ореховой клюшке, лежавшей рядом, шли и шли чередой рыжие муравьи, словно шевелилась на тусклом стекле живая, подвижная нитка. А вокруг бушевала повилика, звенели колокольчики, белая ромашка покачивалась под тяжестью шмеля, а он гудел озабоченно, басовито.

Все места эти обошел Дубков, настороженно поглядывая на шоссе, по которому целыми часами тянулись на восток бесконечные немецкие обозы, запыленные колонны пехоты, мчались, грохотали пятнистые танки, тяжелые грузовики на гусеничном ходу, молниеносно проносились мотоциклисты.

За шоссе проходила железная дорога. На ней, повидимому, не было никакого движения, в городке восстанавливался взорванный железнодорожный мост. Не было также движения и по лесной дороге, по большаку. И когда Дубков смотрел на эту дорогу, на сердце у него становилось легче от сознания, что он, а не кто-нибудь другой взорвал тогда мост… Где-то теперь бригадный комиссар?

И, глядя на шоссе, на деревянные мостки, часто попадавшиеся здесь на заболоченных местах, Дубков загадочно улыбался:

— Вы у меня дождетесь, жабы!

Но как же Дубков был удивлен, когда, блуждая однажды под вечер по лесу, он подошел ближе к шоссе и увидел там необычайную толчею. Все шоссе, насколько хватал глаз, было запружено машинами, конным обозом, разными немецкими частями, которые сбились, перемешались в одну кучу. И еще больше удивился он, когда взглянул на мост через речушку. Моста как не бывало. Поломанные балки, поручни, почерневшие доски настила громоздились внизу, в воде. По самую башню зарылся в заболоченный берег опрокинутый танк. От другого торчала из воды только пушка. Несколько грузовиков, разбитых вдребезги, валялись тут же, громоздясь от насыпи до самой реки беспорядочной кучей. Запруженная всей этой свалкой речушка теперь поднялась и грозно шумела, сбивая с ног обалдевших немцев, которые неустанно копошились около двух опрокинутых танков, подводя под них стальные тросы. С другой стороны, куда легче было подступиться из лесу, тяжелые грузовики подвозили свежие, только что спиленные сосновые бревна. Слышался перестук топоров, немцы торопились восстановить мост. Часть легкого обоза заворачивали обратно, чтобы пустить его по проселочной дороге.