Михаил Лыньков - Незабываемые дни

— Так не узнаешь, Сергеевич?

Старый силился вспомнить, насупил седые брови, натужно морщил и без того морщинистый лоб свой и глядел на человека растерянно и виновато:

— Ну, что ты сделаешь с этой памятью, как решето дырявое стала…

— Ну, припомни праздник урожая, прошлогодний!

— Ах, боже мой! Так это ж Василий Иванович! Из области! Еще сына моего тогда с орденом поздравляли. Тогда и дочка у меня была в гостях, что теперь в городе живет, за военного вышла… Где только она сейчас?

Замолчали. Каждый думал о своем. Силивон вспомнил все прошлогодние события, как справили праздник урожая, приуроченный к десятилетию колхоза. Несколько колхозников тогда получили награды. Приехало много гостей из других колхозов. Были также гости из района и области. Хорошо тогда повеселились. На славу был праздник. И пели, и ели вволю, всегда бы так добрым людям… А разговоров тогда было! Все хвалились гостям своими успехами, водили по колхозным амбарам и конюшням, устроили спектакль в новом клубе, показывали кино… И не то, чтобы хвастали, но приятно было услышать от людей правдивое слово о своей работе, о том, что сделано твоими же усердными руками. И люди видели твою работу, и хвалили ее, и была большая искренность в тех словах и доброе людское согласие…

Машины спустили с парома и завели их в густой сосняк над кручей, чтобы они не бросались в глаза. Люди присели у костра, который разложил Силивон, отдыхали с дороги, перебрасывались редкими, скупыми словами.

— Видно, заночуем здесь… Водители уж которые сутки без сна, — словно ни к кому не обращаясь, проговорил Василий Иванович. Шоферы копались возле машин, очевидно, доставали кое что для ужина. Силивон усердно раздувал маленький костер под котелком.

— Я вам картошечки сварю, товарищи, горячий ужин все ж сытнее. А если у вас найдется котелок, можно и чайку вскипятить, — говорил Силивон, принявшись проворно чистить картошку. Короткий ножик так и ходил в его руках. По выражению лица старика видно было, что он собирается спросить о самом главном, что волновало его, не давало покоя. Но он сдерживал себя, стесняясь говорить при незнакомых людях. И только когда они пошли к реке умыться с дороги, Силивон торопливо спросил:

— Так как же оно будет, Василий Иванович?

— Вы о чем?

— Да все о том же. О житье нашем. Неужто мы удираем? И войско тоже? Вон из района начальство еще поутру за реку подалось. И вы, значит, покидаете нас? А кто ж против врага будет?

Василий Иванович улыбнулся:

— Это не совсем так. Вы же сами видите, что подаюсь я не на восток, а на запад. Значит, сопротивляться будем!

— Я же и говорю, что надо сопротивляться, — радостно ухватился за это слово Силивон. — Вы думаете, что я уже ничего и не знаю, говорю что попало о нашей армии и нашем начальстве. Я все знаю… Я Молотова слышал! Мы всем колхозом слушали. Никакому гаду нас не одолеть. Это я знаю. Много мы видели их, всяких пакостников. Мы и в восемнадцатом немца видели… И польские паны тогда же выхвалялись… А где они теперь? Наши отцы и француза видели. А земля наша как стояла, так и стоит, всем нашим лиходеям на погибель. Но обидно, Василий Иванович, до чего же обидно! Мы, можно сказать, вот в какую силу вошли, только бы жить да жить, недаром наш колхоз «Ленинским путем» зовется! Куда ж нам подаваться теперь от нашей жизни? Разве убежим мы от земли нашей, на которой каждая стежка тобой исхожена, каждая травинка твоей рукой обласкана… Я же и говорю, что не можем, да и не в силах мы покинуть свою землю, защищать ее надо…

— Надо, Силивон Сергеевич, надо! Будем защищать, на то мы с вами и советские люди.

— Я и говорю. Однако и заговорились мы, а картошечка уже готова.

Когда уставшие за день путники молча принялись за ужин, на берег из лесу вышел сын Силивона, председатель колхоза, Андрей. Увидев Василия Ивановича, он немного растерялся от такой неожиданной встречи.

— Василий Иванович, ну как это можно? В такое время вы тут отдыхать надумали! Отец, давай паром да переправим Василия Ивановича на тот берег, так и беды недолго дождаться…

— Напрасно, Андрей, беспокоишься. И тот берег уж не наш.

— Как это?

— Еще в полдень фашисты прорвались за реку километрах в двадцати отсюда на север, захватили шоссе.

Силивон даже поперхнулся и выпустил ложку из рук, а сын его, плотный, высокий, словно обмяк сразу и, ощущая непривычную слабость в ногах, сел, прислонился к стволу сосны, спросил, тяжело дыша:

— Как же это случилось? Мы все думаем, что немец до нас еще не дошел., еще из соседнего села только-только были у меня люди, у них еще спокойно, километра за четыре были от них немцы, да поехали в сторону по большаку… Мы только поутру скотину погнали, а надо ж еще кое-что вывезти, да трактора два осталось, думал их переправить сейчас на тот берег.