Владимир Першанин - Штрафники Сталинграда. «За Волгой для нас земли нет!»

Возле блиндажа творилось следующее. Младший лейтенант Федя Колчин, как чувствуя опасность, вышел наружу. Вообще-то он выходил часто по причине застуженных почек, накидывая поверх гимнастерки фуфайку. И «наган», однажды спасший ему жизнь, всегда совал в карман. Он разглядел чужую тень сразу, так как сам вышел из темноты, а снаружи было светлее. Федор сразу понял, что это был враг. Но сумел взять себя в руки и, снимая «наган» с предохранителя, зевая, спросил:

– Ну, что там, все тихо?

Зевок получился не со сна, а нервный, выворачивающий челюсти. Следовало задать еще один пустяковый вопрос, выиграть время, поднять тревогу и одновременно спасти себя. Но челюсти свело намертво, оставалось лишь стрелять. Федя нажал на спуск, уже не думая, что это может быть свой заблудившийся боец. Нутром, каким-то неуловимым духом чуял – перед ним чужой.

Угодил точно, с такого расстояния не промахнешься. Шлепок тупоносой пули слился с екающим звуком по натянутой брюшине. Федор мгновенно пригнулся, но спасла его не реакция, а малый рост, пуля сорвала с головы шапку, а навстречу из темноты летела стремительная тень.

Младшего лейтенанта сбили с ног, чужие руки заломили кисти, неизвестный рычал, но не по-немецки, а тянул что-то татарское, а может, горское. Эти сволочи не пощадят. Короткие руки Феди Колчина, деревенского борца и участника всех потасовок при дележке сенокосных угодий, ломали не менее крепкие руки врага. Лопнул от натуги ремешок часов. Федя попытался резким движением разбить лбом чужой нос, но его уловки знали.

Удара не получилось, а натиск мощных рук уже подбирался к «нагану», хрустнули, отдались острой болью пальцы

– Пусти! Слышь, – вдруг жалобно закричал Колчин.

Примитивная уловка и жалобный крик позволили на долю секунды ослабить чужую хватку. Ствол «нагана» придвинулся к уху врага, сверкнула вспышка, другая. Возможно, Федя лишь оглушил немца, но сумел вырваться. Из дверей блиндажа выбегал боец в гимнастерке, за ним второй. Они еще не пришли в себя со сна, бежали бестолково и винтовки держали, как палки.

При свете ракеты Колчин увидел, как пули вколачивают мелкие красные точки на животе и груди бойцов. Порыв кинуться немедленно в бой оказался настолько силен, что эти двое продолжали бежать уже сплошь избитые пулями. Третий запоздало повернул к распахнутой двери блиндажа, хотя лучше бы он бросился на землю. Автоматная очередь свалила его поперек дверного проема, следом упали упрямые бойцы.

Немец, а может, румын, возился с гранатой, рядом пытался встать тот, другой, которого оглушил выстрелами в ухо Колчин. «Наган» все еще находился в руке лейтенанта, но пальцы не слушались, возможно, их сломали, да и по голове ударили крепко. Появилась еще одна тень. Понимая, что через секунду будет поздно, Федя сумел нажать на спуск. Вряд ли в кого попал, но рядом ударил длинной очередью дежурный пулеметчик, сверкнули выстрелы из глубины блиндажа.

Аркадий Сомов (взводный узнал его по характерному сопению) стрелял из винтовки непонятно куда и матерился. Получалась ситуация, что между ними и блиндажом оказались враги, которые сейчас забросают всех гранатами.

– Эй, кто там? – забыв, как зовут пулеметчика, кричал младший лейтенант. – Жарь длинными вдоль траншеи.

Пулеметчик, не раздумывая, запустил очередь. Шлейф пламени освещал ворочавшихся в траншее людей, кто-то выругался не по-нашему, в чужую бога-мать. Навстречу пулеметчику блеснула автоматная пульсирующая вспышка, «дегтярев» отстучал последние выстрелы в землю и вывалился из рук хозяина.

Схватка разгорелась по всему узкому участку четвертого взвода. От ракет стало светло как днем. Пять-семь бойцов оседлали траншею, соединяющую отдаленный четвертый взвод от остальной роты. Сержант, из недавних штрафников, хорошо проявивший себя в атаке, открыл огонь из автомата, заставил нападавших залечь. Рядом с ним пристроился Аркаша Сомов и стрелял из винтовки в мелькавшие фигуры. К нему присоединились другие бойцы и тоже открыли огонь..

Блиндаж, основной опорный пункт взвода, освещался десятками вспышек. Люди, оказавшиеся в ловушке, пытались выбраться. Толстые стены выдерживали взрывы, покрываясь лишь многочисленными щербинами от осколков. Больше всего страдала приоткрытая дверь, расщепленная в нескольких местах, но упорно защищавшая вход.

Немецкие саперы подсунули мину на шесте. Возле увесистого пакета искрился огонек бикфордова шнура. Пудовый подарок все глубже пихали в блиндаж. Выскочил штрафной морячок, ударил в упор из карабина, крепко зацепил одного сапера, второй тянул из-за спины винтовку. Сообразил, что может угодить под взрыв собственного фугаса, и отпрыгнул в темноту.