Александр Степанов - Бои под Нарвой

— Ты смотришь, как бы стать барыней, инженершей, — язвила Саня. — А я дальше телефонистки не пойду. Выйду замуж за чертежника или лаборанта и в барыни не мечу.

Глядя на девушек, Петров невольно сравнивал их, и Рая казалась ему самой красивой.

Тут же, около девушек, находился Андрей Онуприенко. Петров знал его еще в довоенное время. Высокий, ладный паренек, несколько застенчивый и медлительный, он попал на завод из украинской деревни. Первое время товарищи посмеивались над его мягким произношением, дразнили Галушкой, но Онуприенко сумел своим трудолюбием завоевать авторитет. В начале войны он, как один из лучших строгальщиков, получил броню от призыва в армию, но затем его все же забрали в солдаты. На фронте он пробыл до Февральской революции, когда заводоуправление выхлопотало ему возвращение на завод. Артиллерист по специальности, Онуприенко попал в артиллерийский дивизион рабочего отряда.

Молодой строгальщик пользовался на заводе славой замечательного певца. Когда он «спевал» своим мягким баритоном украинские песни, его обычно окружала целая толпа слушателей. На заводе подметили, что Онуприенко неравнодушен к Сане. Но бойкая телефонистка, как видно, не отвечала ему взаимностью. Холодность Сани очень огорчала Онуприенко, он вздыхал, хмурился и становился молчаливым, когда, демонстративно задрав свой задорный носик, девушка, казалось, совсем не замечала Андрея.

Откуда-то сбоку до Петрова донесся насмешливый шепоток:

— Ишь как наш офицерик девок глазами ест! Видать, охоч до них!

Инженер оглянулся: на него, нагло усмехаясь, смотрел матрос Фомин. Стремясь избежать ссоры, Петров отошел к знакомым, с которыми еще не виделся после возвращения с фронта.

Худощавый, веснушчатый, с задумчивыми карими глазами, сверловщик Вася Диков крепко пожал руку инженеру. Он всегда поражал инженера своей любознательностью, интересуясь буквально всем: техникой, природой, астрономией, метеорологией… Еще студентом Петров часами терпеливо объяснял ему законы физики, механики, рассказывал о движении небесных тел. Сам Диков уважительно называл Петрова своим личным профессором.

Рядом с Диковым стоял его давнишний друг — коренастый, краснолицый, курносый долбежник Сема Туркии, большой любитель поговорить. Диков всегда делился с приятелем всем, что только удавалось узнать. Но Туркин, терпеливо выслушивая друга, советовал ему «не забивать голову науками». Сам он интересовался лишь своим станком и заработком. Это не мешало ему неизменно всюду следовать за Диковым, часто даже не справляясь, куда и зачем надо было идти.

Два ученика Онуприенко — Демин и Самохин, молодые деревенские пареньки, недавно пришедшие на завод, не сводили с него глаз. Низкорослые, крепкие, круглолицые и сероглазые, они казались родными братьями. С первых дней появления их на заводе Онуприенко взял парней под свое покровительство. Он старался передать им все свои знания в области техники. Все трое квартировали у одной хозяйки, что еще более сближало их.

Взгляд Петрова упал на пожилого револьверщика Фесина, застенчивого и робкого человека. Запасной солдат старшего срока, он был призван в ополчение, но вскоре по болезни демобилизован. Зная его слабое здоровье, инженер удивился, увидев его на вокзале среди красногвардейцев.

— И вы, Петр Митрофанович, решили воевать? — спросил инженер.

— Как же мне за свою власть не заступиться, коли на нее пошли немецкие генералы? — просто ответил Фесин.

Петров подошел к Круповичу и поинтересовался, удалось ли ему осуществить свой давний замысел об изменении температурного режима мартеновских печей. Крупович ответил, и у них завязался сугубо технический разговор. К нему с интересом прислушивались рабочие мартеновского цеха. Крупович пользовался у них большой симпатией за свою отзывчивость к чужой беде и справедливость. Он смело заступался за своих подчиненных перед начальством и не раз получал за это нагоняй.

Всматриваясь в лица рабочих, Петров заметил, как сильно изменились его знакомые за время войны. Молодежь выросла, возмужала, пожилые выглядели истощенными и усталыми.

Хлопнула дверь, и в зал, в облаке морозного пара, вошел Блохин. Все сразу примолкли и обернулись к нему.

— Чистая беда, — громко проговорил он. — Станция забита составами, паровозов не хватает, образовалась пробка. Сейчас говорил с Балтийским вокзалом. Сводный рабочий отряд уже погрузился, но выехать тоже не может, нет паровозов…