Александр Степанов - Бои под Нарвой

Голос Еремина гулко разносился по огромному цеху. Высокий сводчатый потолок усиливал звуки и придавал особое грозное величие и силу словам присяги. Рабочие с затаенным дыханием слушали эту вдохновенную клятву на верность рабочему делу и повторяли за Ереминым слова присяги.

— Все понятно, товарищи? Все уверены в своих силах? Все сможете с честью выполнить эту клятву? Кто колеблется, тому лучше не принимать присягу, — строго сказал Еремин.

В ответ раздались взволнованные крики:

— Понятно! Все как один выполним присягу!

— Тогда, товарищи, смело в бой — против всех врагов рабоче-крестьянской власти!

Кто-то запел:

Песня, подхваченная сотнями сильных голосов, гремела в цехе, и ей было тесно под этими сводами, она стремилась далеко в ночную тьму.

— Смерть буржуям! Да здравствует пролетарская революция и власть Советов! — выкрикнул Прахов.

Могучее «ура» загремело в просторном помещении. Затем Блохин объявил, что утром отряд выступает.

Утро следующего дня выдалось ветреное и холодное. Но едва пробился поздний зимний рассвет, как просторный двор Стального завода заполнился людьми. Ночью почти никто не спал, все были заняты подготовкой к походу: получали сухой паек, патроны. Почти у всех в руках были узелки с домашней снедью и запасным бельем.

Как только большинство рабочих собрались, Блохин поднял руку и, когда стало тихо, отрывисто скомандовал:

— Стройся по ротам!

Вскоре отряд вышел из заводских ворот. По пустынным промерзшим улицам ритмично и строго гремели сотни шагов, тускло поблескивали штыки, грохотали колеса орудий, прицепленных к грузовикам. Тысячи глаз смотрели из окон на идущих — кто с надеждой и верой, а кто со злобой и ненавистью…

Дул колючий, морозный ветер, и красногвардейцы основательно промерзли, пока к полудню добрались до Лигова. Станция была переполнена кронштадтскими матросами, ехавшими из Ораниенбаума. С трудом удалось отыскать на запасном пути предназначенный для Стального отряда состав. Вагоны были не подготовлены для перевозки людей — в них не было печей, всюду валялся мусор. Пришлось срочно приводить их в порядок. Очистив вагоны, заготовив топливо и железные листы, рабочие побежали на вокзал погреться. В залах ожидания было тесно, сильно накурено, но относительно тепло.

В углу зала, возле закрытой билетной кассы, на деревянном диване расположились девушки — Оля, Саня и Рая. Возле них толпились молодые рабочие.

— Пока подадут состав, можно и спеть, — предложила Оля Антропцева.

— Ты что, решила ехать с нами? — удивилась Рая.

— Провожу ваш эшелон и вернусь к себе домой, на «Треугольник». Наш молодежный отряд выступает завтра, — объяснила Ольга и, окинув веселым взглядом парней, предложила: — Запевайте-ка вашу любимую!

звонким, высоким голосом запела Рая.

подхватили сильные мужские голоса. Среди них особенно выделялся звучный, мягкий баритон строгальщика Андрея Онуприенко — высокого, белозубого и чернобрового украинца.

Петров издали любовался Раей. Хотя за шумом и трудно было разобрать ее голос, но инженер так хорошо его знал и столько раз слышал, что и теперь он скорее чувствовал, чем слышал, мягкого тембра, негромкий, но приятный голос невесты. Сколько раз он просил Раю спеть ему колыбельную, которая особенно ей удавалась.

— Приучайся, скоро будешь убаюкивать ею и наших детей… — шептал он на ухо девушке.

— Бесстыдник! — смущенно отзывалась Рая, но просьбу неизменно выполняла.

Инженер перевел взгляд на светловолосую, живую и веселую Олю Антропцеву. Он лишь недавно познакомился с ней, но Рая много рассказывала о подруге. Оля работала на «Треугольнике», организовала там ячейку Союза социалистической молодежи, связалась с молодежными организациями других заводов, где они уже были, и стала одним из инициаторов создания отдельного молодежного отряда.

Рядом с Олей сидела телефонистка Саня, темноглазая, задорная и непоседливая. Она была одних лет с Раей и даже одно время училась вместе с ней в женской прогимназии в Стрельне. Но для окончания полного курса прогимназии у Повалихиных, с малых лет воспитывавших Саню, не хватило денег. И Саня стала телефонисткой. Рая недолюбливала Саню за излишнюю бойкость, не подходящую для молодой девушки. Рая даже несколько раз пыталась говорить об этом с Саней.