Анатолий Чехов - Чёрный беркут

— Яшенька, родной! Значит, правда, отпустили?..

Таких сияющих глаз на залитом слезами лице жены он никогда еще не видел.

Гришатка с криком «Батяня!» повис у него на шее.

— Зачем вы так далеко?.. Ведь холодно. Дома бы встретили, — целуя мокрое от слез лицо жены и прижимая к себе Гришатку, спросил Яков, в душе радуясь этой встрече.

— В доме народу полно, ждут тебя. По-родному и встретить не дадут, — тихо проговорила Ольга.

Он снова привлек ее к себе, но Ольга бережно отстранилась, будто к чему-то прислушиваясь.

— Ты что, Оля? — спросил он, краем глаза наблюдая, как медленно подъезжает к ним задним ходом машина и как, размахивая руками, отплясывает в кузове Барат.

— Осторожнее, Яша...

— Чего осторожнее-то? — начиная догадываться, в чем дело, спросил Яков.

Ольга подняла к нему счастливое и вместе с тем смущенное лицо, взяла его тяжелую руку, положила ее за борт шубейки себе на живот.

В первое мгновение он не почувствовал ничего, но потом то ли ему показалось, то ли он и на самом деле ощутил легкое движение.

— Здоровается... — проронил Яков. — Но когда же... Ты ничего не говорила...

— Сам должен был увидеть, — с торжествующей улыбкой, дивясь смущению мужа, сказала Ольга. — Ты так был занят, Яша, разными делами, что вот до каких пор ничего и не видел... Не хотела говорить, да не скроешь...

— Оля, ну что ты... — еще больше смутившись, проговорил Яков, снова целуя жену в промытые слезами, светившиеся радостью глаза.

— Эй, Ёшка! Оля-ханум! Совсем замерз. Зачем здесь целоваться, когда дома можно, — крикнул Барат.

Взяв Гришатку на руки и бережно поддерживая Ольгу, Яков прошел к машине, помог им сесть в кабину рядом с Ваней Якушкиным. Сам вскочил в кузов, притих, поглощенный чувствами и мыслями, когда-то уже испытанными, но сейчас заставшими его врасплох, и потому новыми. Машина резко взяла с места, через несколько минут на полном ходу влетела в поселок...

Семейные заботы свалились на Якова в самое трудное время года. У него и раньше бывало так: не замечал, как летит время. А теперь дел еще больше. Несколько месяцев после возвращения на Дауган пролетели, как один день. Даже рождение дочери, которую назвали Катюшкой, лишь ненадолго отвлекло его внимание от поисков постоянной работы, от домашних нужд.

Прошло немало времени после того, как он отослал в Москву заявления, написанные в памятный день под диктовку Федора. Под ними поставили свои подписи почти все жители Даугана и рабочие-дорожники. Кто не умел писать, ставил крестик, кто умел — корявым почерком добавлял несколько теплых слов о комиссаре от себя. Но разбор дела Лозового, видимо, все откладывался. Слишком много в то время было таких дел. Не торопился райком партии и с разбором «дела» Кайманова.

Однажды он снова зашел к председателю исполкома Исмаилову, с нескрываемым возмущением спросил:

— До каких пор я буду носить клеймо «враг народа»? Дадите вы наконец справку, с которой бы я мог поступить на работу? В суд подам, придется вам из своего кармана оплатить мне вынужденный прогул.

— Послушай, дорогой! — возразил Исмаилов. — Как я напишу тебе такую справку? Твое дело еще не рассматривалось ни в исполкоме, ни в райкоме.

— Должен же я наконец работать, содержать семью, должен знать, за что меня сняли?

— Подожди, дорогой, придет время, все узнаешь. Пусть райком решит о тебе вопрос, тогда приходи. Любую работу дам. Сейчас не могу.

Яков вышел, громко хлопнув дверью. В приемной встретил начальника дорожного управления Ромадана.

— Все по-старому? — пожимая руку, спросил его Ромадан.

— Все то же. Правды добиваюсь, работы ищу.

Ромадан озабоченно потер лоб.

— Вот что, друже, — сказал он. — Без справки оформить тебя в штат я не могу, сам разумеешь... Но слухай сюда... Наши рабочие собираются в горы на заготовку дров. Езжай с ними. Можешь своих дружков в бригаду забрать. Осень да зиму прокормишься, а там авось с тобой все прояснится.

Яков с радостью согласился. Заготавливать дрова — работа нелегкая, зато не надо будет обивать пороги учреждений. Теперь он с нетерпением ждал, когда сможет сбросить с себя все тяготы последних месяцев и уйти с бригадой заготовителей дров в родные горы...