Георгий Караев - 60-я параллель

А потом, некоторое время спустя, начинается обратное движение. То, что стало известным в центре, что сложилось там из множества кусков, как мозаика, становится ведомым сначала фронтам, потом — армиям, затем дивизиям... И теперь, сопоставляя и сравнивая местные сведения с тем общим чертежом, что пришел сверху, командир фронтовой части начинает яснее понимать всё, что происходит возле него.

Такова разведка.

Оперативный дежурный по штабу фронта принял сообщения командующего армией, в состав которой входил и батальон Асланбекова, уже почти под утро.

Проглядев телефонограмму, он откинулся на стуле, закурил, прочитал ее внимательно еще раз, подумал и посмотрел на ручные часы. Час был уж больно ранний. Или, если угодно, слишком поздний! Очень хотелось бы не тревожить сейчас комфронта: минут сорок назад комфронта сказал, что, если ничто не помешает, он, пожалуй, приляжет на полчасика...

Оперативный поднял взгляд кверху, точно хотел там, на потолке, прочесть указание: когда же, наконец, комфронта сможет хоть немного поспать?..

Оперативный был уже не молодым полковником, но ходил он, волнуясь, по комнате совсем не по-стариковски — быстро и легко. «Вот ведь оказия! Что тут будешь делать?».

Часовой у двери вытянулся. Командир для связи, сидевший за столиком, приподнявшись, вопросительно взглянул на вошедшего.

— Да придется... Ничего не поделаешь! — сказал оперативный, — важные вести и, видимо, — хорошие... Спит?

— Не скажу, товарищ полковник... Сами его знаете! Разрешите: одну минутку.

Он нырнул за тяжелую дверь. Полковник прошелся взад-вперед по комнате.

Может быть, это так, а может быть, — и не так еще?! Во всяком случае, некоторые основания для предположений появляются... Вчера об этом ниоткуда еще не сообщали... А ждали уже давно... И как ждали!

Нет, комфронта не спал. Твердое солдатское лицо его было, как всегда, открыто и спокойно, не похоже на лицо утомленного до предела человека.

— Ну? — проговорил он, неторопливо отрываясь от разложенной по столу, исчирканной цветным карандашом карты. — Что у вас такое... не терпящее отлагательств? — уголком глаз он показал на настольные часы.

— Прибыла утренняя сводка, товарищ командующий! — промолвил оперативный, почтительно подходя к столу. — Армейская сводка. Вот отсюда...

— Так что там?

— Есть одна новость, товарищ генерал...

Вероятно, помимо воли, в его тоне прозвучала необычная нотка... Комфронта поднял голову и поглядел на него в упор.

— А ну-ка, давайте...

Опершись локтем о стол, он сначала быстро, в целом, охватил глазами сводку. Потом поднес ее поближе к лицу. Потом положил перед собой, точно желая чтением вслух проверить первое впечатление.

«На центральном участке, — медленно, вслушиваясь в каждое слово, — читал он, — на центральном участке... Так... ночные поиски разведчиков... В первой половине вчерашнего дня — редкий артиллерийский и минометный огонь противника по Лигову и близлежащим деревням... Так... — он задержался и поднял бумажку поближе к свету. — В течение дня и с наступлением ночи отмечены... отмечены окопные работы противника... районе Гонгози — Хумалисты — Старо-Паново — Финское Койерово — Верхнее Кузьмино...» Так...

Наступило молчание. Комфронта продолжал смотреть на листик телефонограммы; кожа на его лбу и выше на бритом черепе чуть-чуть шевелилась. Оперативный дежурный не отрывал от него глаз.

— Вот оно как... — проговорил, наконец, генерал, и еле заметное движение мускулов, что-то немного похожее на слабую тень облегченной улыбки, тронуло его щеки. В тот же миг она отразилась на лице оперативного...

Но генерал сейчас же поборол себя.

— Этого мне еще мало, дорогой друг! — проговорил он, смахивая улыбку с лица. — Этого мне далеко не достаточно... Для того чтобы можно было говорить об этом всерьез, дайте-ка мне такие же сведения и с других участков фронта... Получите их и от соседа! Вот тогда...

— Товарищ командующий фронтом! — горячо вступился оперативный. — Ведь всё к этому шло! Ждали же мы этой минуты, уже с какого дня! «Отмечены окопные работы!» Значит, враг больше не надеется на успех прямого штурма. Значит, сорвалось-таки у него! Ну... срывается... Разрешите мне всё же вас поздравить, товарищ генерал армии! ..

Генерал армии закрыл глаза. Строгое лицо его на один миг стало таким, каким он ему никак не позволял быть: до предела утомленным, усталым...

— А с чем это поздравлять меня сейчас? С чем? — спросил он. — Город обстреливается? Обстреливается! Немцы в Лигове? Да! На других фронтах, знаете, что делается!? Вот когда наша советская армия под Берлин подойдет, тогда поздравляйте. И рано еще нам сейчас о поздравлениях говорить... Сообщите в ставку немедленно!