Альберт Зарипов - Дембельский аккорд 1

— Гаврилович! А ты почему сюда не внесён в качестве страдающего от болячек?

Тот на секунду оторвался от своего занятия.

— Не успел я, товарищ майор!

Его ответ абсолютно не порадовал командира роты, который тут же стал загибать свои счётные пальчики.

— Симуляция — раз! Нарушение порядка в спальном помещении — два! Грубость и пререкания с командирами — три! А ну-ка, покажи мне свой подворотничок… Ясно! И нарушение формы одежды — четыре… Так и запишем…

Гаврилович подскочил поближе и заглянул в бумагу, на которой черкал свои плюсики Пуданов. От увиденного изобилия штрафов напротив соответствующей фамилии, её обладатель взвился, как подстреленный горный орел.

— Да вы что, товарищ майор? Совсем уже?…

Ну, а это уже являлось откровенным оскорблением командирского состава опухшим от безделья дембелем, на что я отреагировал простым деловым предложением.

— Александр Иванович! На мой независимый взгляд, данному экземпляру нужно бы объявить трое суток отдыха в отдельном помещении.

Майор Пуданов скорее всего пришёл к такому же выводу и поэтому сразу же перестал разводить чайные церемонии с недостойными этого личностями.

— Рядовой Гаврилович! Как командир роты, я объявляю вам трое суток ареста с пребыванием на гауптвахте. Идите и готовьтесь…

— За что? — пуще прежнего закричал дед. — Я же ничего не сделал…

Но ротный был сух и краток:

— У вас будет время подумать. За что вы наказаны. Вперёд!

Распсиховавшийся старослужащий быстрым шагом направился к выходу из палатки, вполголоса бурча невнятные фразы. Уже снаружи он разразился громкой нецензурной бранью по всем направлениям и адресатам.

Хоть я и Пуданов не попали в их число, но мы тем не менее слышали эту грязную ругань, из чего явственно следовало то, что раз бойчила не постеснялся довести своё негодование и до наших ушей, значит и наши скромные персоны пусть косвенно, но всё-таки подпадали под этот гнусный поток мата.

— Предупредишь Гавриловича, что я ему накидываю дополнительно ещё трое суток… За нецензурные выражения на территории подразделения.

Дежурный по роте понимающе кивнул головой и тут же бросился выполнять приказание товарища майора.

— Ну, а у тебя-то что, Рубцов? — обратился Пуданов к самому стойкому больному, который не валялся в кровати, а сидел рядом с раскалённой печью.

— Ноги болят, товарищ… — начал он отвечать, но внезапно закашлялся.

Мы подождали, пока он не сможет вновь говорить, чтобы выслушать и его собственный диагноз.

— Этой зимой застудил я их сильно. Ломят очень. Ходить больно. — объяснил он, показывая на свои ступни в шерстяных носках и в солдатских тапочках. — Ходил в санчасть уже много раз. Дают мази какие-то, а они не помогают.

— А в госпиталь тебя отправляли? — спросил Пуданов.

В данном конкретном случае было ясно то, что этот дембель не врёт, но и держать его в роте в качестве официально признанного больного тоже не следовало, чтобы он не подавал пример другим страждущим покоя и тепла.

— Не хочу я в госпиталь. — негромко произнёс Рубцов. — Тут остался месяц какой-то до увольнения… Я уж лучше здесь побуду, в роте…

Такой батальонный патриотизм нас конечно же немного порадовал, но в отношении больных ног нужно было всё-таки принимать какие-то меры.

— А ты в сапогах или в ботинках тут ходишь? — осведомился я, желая узнать побольше об этом солдате.

— Сапоги надеваю. На двое зимних портянок, да ещё с шерстяными и простыми носками. — последовал подробный ответ.

Я понимающе вздохнул и поделился своим опытом.

— У меня тоже ноги застужены. Так я здесь в Грозном зимой ходил постоянно в армейских валенках. Они тепло очень хорошо держат и сырости не чувствуется. И ты так сделай! Разыщи в палатке валенки почище и топай здесь, сколько душе угодно.

— Если кто спросит, скажешь, что сам командир роты разрешил ношение армейских валенок. — подытожил Пуданов. — Мне не жалко, сколько ты тут просидишь у печки… Но если спрашивать порядок, то со всех и без исключений…

— Товарищ майор, да я не просто так… Я же иногда по ночам не сплю. Ну, и печки топлю их… Помогаю наряду… — произнёс в свою защиту Рубцов. — Я же… Если бы мог…

— Ну ладно! — неожиданно сдался командир роты. — На занятия и в наряды ты не ходишь! Но чтобы сюда тебе хавчик не носили в котелках! На утренний развод и на каждый приём пищи выдвигаешься вместе со всеми. Понял? Надеваешь валенки и в конце строя потихоньку телепаешь. И здесь в палатке поддерживаешь чистоту и порядок, а в ночное время подбрасываешь дрова в буржуйки. Вопросы?