Но ведь не только немцы шли войной на восток… Католики, лютеране и протестанты… Чтобы отхватить кусок земли пожирнее и на свою долю, вместе с ними топали дружным строем чехи и словаки, венгры и румыны, хорваты и финны… А также испанцы с итальянцами… «Ничейная» землица-то никому не помешает!.. Ведь Папа Римский нисколько не возражал по поводу этого обстоятельства. Если уж можно с его благословления отправлять в концлагеря и газовые камеры безбожников-цыган и евреев-иудеев!.. То не грех отправиться с бравыми германцами на покорение диких восточных племён… Чтобы заодно и приобщить выживших рабов к светочам католицизма!
— «Хотя… Среди этой разношерстной сволочи были ведь и православные… Если сказать поточнее, то самые настоящие Иуды… Поправшие ради корысти свою же Веру. Румыны — это уж точно! А вот насчёт словаков и болгар… Не помню… Слава Богу, что хоть турки в войну не вступили! Вернее, на их же счастье! А то в соседнем Иране в те годы стояла пятисоттысячная группировка советских войск! На всякий такой вот случай!.. И стало б тогда у нас на одну союзную республику больше!.. То есть было бы нас уже шестнадцать! Вместе с Турецкой ССР. Да-а-а… Что потом было бы очень даже возможно!»
Вот уж чего я точно не знал, так это то, с какими же «военно-патриотическими» песнями и национальными плясками шествовали в 41-ом году по нашей земле все эти чужеродные полки румынских прихлебателей и чистокровные «Голубые дивизии» испанцев с итальянцами. Наверное… Тоже «зажигали» по вечерам… Сперва деревянные дома местных варваров… А уж потом и свои песни покорителей диких земель.
Однако русские морозы, а особенно резервы Ставки Красной Армии заметно поубавили прыти у всех европейских «освободителей-конкистадоров»… Сначала в декабре под Москвой в губной гармошке замёрзли слюни вместе со слезами поражения… А затем уже и на Волге-реке… Из разбитых арийских носов потекла кровавая юшка… А ещё чуток погодя, и голодные слюнки всё с теми же слёзками горьких разочарований… Словом, из-за застывшего внутри льда губные гармошки поразрывало ко всем собачьим чертям! Да и «наяривать» на них теперь было уже некому! Ведь одни фашисты гнили под землёй… Другие в неё же вкапывались поглубже, чтобы уцелеть… Там же их и закидывали землёй… Ведь они же именно ради неё пришли к нам…
Вот так вот!.. Наши «Синие Платочки»… В устах отстреливающихся до последнего патрона пулемётчиков! И «Интернационалы» на холодеющих губах закапываемых живьём героев-подпольщиков и во весь голос мужественных партизан в момент их казни… И этот же гимн Советской Родины — в тонущих подлодках и задраенных отсеках погибающих кораблей! А ещё наши родные песни «Землянки» сквозь намертво стиснутые зубы горящих заживо танкистов в последней атаке… «Прифронтовые вальсы»… В горячечном шепоте наших раненых, всё же ползущих с гранатой навстречу врагу и своей смерти! Ну, и разумеется марш «Прощание славянки»… Первый «куплет» которого так и не успевали допеть наши лётчики, с отчаяньем обречённых идущие на таран… Не всегда, но такое было!.. С чистым ли русским произношением, или же с украинским «Гэканьем»… С северным ли О-каньем иль еврейской картавинкой, зауральским говорком и башкорто-татарскими речитативами, с кавказской гортанностью или же с различными акцентами других национальностей… Такое было! И в каждую ноту и каждое слово НАШИ ЛЮДИ вкладывали всю свою душу!.. Своё страстное желание выжить в своих потомках! И желание уничтожить проклятого врага!.. Чтобы ценой своей гибели спасти своих близких и свою Родину!
Таким вот образом!.. Наш сплочённый советский хор «перепел» весь этот захватнический сброд! Ведь наши люди пели с испепеляющей ненавистью к врагу и горячей любовью к родной стране… С накалом тяжкого боя и стойкостью изнурительного труда в тылу. С нечеловеческими муками и с пронзительно-яростным надрывом… С твёрдой решимостью победить или умереть!.. Ну, и со слезами радости на счастливых лицах! Ведь мы победили! Не смотря ни на что!.. И вопреки всему!
А затем настали сытые шестидесятые… Застойные семидесятые… И встревоженные восьмидесятые.
Теперь песни звали молодёжь не на эпохальные стройки социализма. Не-ет… Времена нынче настали другие…
— «Верю я! День придёт! Сгинет мрак!» — пела чистейшей воды голосом Жанна Агузарова…
— «Перемен! Мы ждём перемен!» — вторил ей со сцены Виктор Цой, а в следующей песне переходил уже к конкретике. — «Дальше действовать будем мы-ы-ы…»
Читать дальше
Однако, считаю, что автор излагает свои воспоминания, пропущенные через призму своего отношения к окружающим и личных оценок молодого старшего лейтенанта - командира разведгруппы специального назначения.
Много деталей не соответствующих действительности. Например, описание сопровождения колонны и последующей за этим гибели начальника разведки 166-й бригады не является достоверным. Каким образом разведотряд СпН был привлечен к сопровождению колонны, на каком основании привлечён и в связи с чем погиб майор - НР 166-й бригады, его радист и как капитан - помощник начальника НР получил множественные осколочные ранения от взорвавшегося выстрела из подствольного гранотомета, попавшего ему в разгрузку, описано совершенно не так как было на самом деле.
Думается, правды ради, можно сказать, что и роль начальника ОРО отряда Стаса Харина и его участие в мероприятиях с моей точки зрения сильно принижена. В том числе и в засаде на дороге, где "забили" водовозку с чеченским милиционером. Действия Стаса и все происходящее там я видел собственными глазами, хотя в книге это отрицается. Кстати, "броню" тогда мы оставили в поле, а не на блокпосту. Она была постоянно на связи и могла в любой момент подскочить к месту засады.
Радисты-разведчики в ходе выполнения задания входят в состав РГСпН и соответствующие документы оформляются в оперативном деле. Но автор считает, что за радистов командир группы не отвечает. Что в корне не правильно с любой стороны.
Несколько раз упоминается, что капитан Скрехин приносил и озвучивал расшифрованные радиограммы от Центра, хотя для этого ему бы необходимо было иметь шифроблокнот на выдаче как минимум, который однако штатно на задание получает как правило командир РГСпН. На практике капитан Скрехин мог, в отдельно взятом случае, так же получить шифроблокнот и взять на себя шифровку и расшифровку всего радиообмена разведотряда с Центром, если бы он подольше прослужил в 173-м и чувствовал себя посвободнее. А он прибыл на новое место службы только за несколько дней убытия на "боевые" в составе РОСпН. Кроме того содержание разведданных при шифровке все равно бы определялось в радиограмме командиром разведотряда СпН, а не капитаном Скрехиным.
Это не исчерпывающий список того, что не согласуется с моей памятью, а значит вполне вероятно, что и с памятью других участников описанного. Что можно списать наверное на давность и на то, что человеческая память у всех работает по разному.
Но в целом, повторюсь, для посторонних людей книга верно воспроизводит некоторые особенности работы подразделения спецназначения ГРУ во время первой чеченской войны.