Алексей Садиленко - Мстители

В это время с двух сторон застрочили автоматы комендантского взвода. Несколько эсэсовцев распластались на снегу, остальные кинулись назад. Но танк продолжал идти, хищно лязгая гусеницами, татакая пулеметом, поворачивая жерло своей пушки то в одну, то в другую сторону. Пушка била и била, заставляя чуть содрогаться гигантскую машину.

Еще немного, еще немного, и танк начнет давить партизан на линии обороны, потом… Сама еще толком не зная, что она делает, как делает, почему, Аня быстро привязала к последней мине парашютную стропу [2] Стропа — прочный шнур от парашюта. и в тот миг, когда до танка осталось не более двадцати метров, рывком переметнулась через просеку. Полоснула пулеметная очередь, но Аня уже лежала за толстой сосной и торопливо подтягивала мину к себе.

Грохочущая громадина шла прямиком по центру просеки. А она, выглядывая из-за дерева, стропой тянула мину. «Только бы не заметил! Только бы не заметил!» — шепотом, в каком-то забытьи, повторяла она и вся подалась вперед, перебирая веревку руками.

— Ага! Попался гад! — в яростной радости закричала Аня, увидев, как мина скользнула под гусеницу.

Ахнул взрыв.

Отряхнувшись от снега, что лавиной обрушился на нее с дерева, Аня обернулась к танку. Он стоял поперек просеки, прямо против нее. Казалось, она даже ощущала тепло его моторов.

Секундное замешательство, и в танк летит бутылка с горючей смесью.

Аня не услышала удара стекла о броню, но увидела, как по танку запрыгало, затрепетало бледное пламя, а затем повалил черный удушливый дым. Откинулась крышка люка, но едва в нем показалась голова в черном шлеме, как с другой стороны просеки хлопнул выстрел, и голова скрылась.

Еще миг — и внутри танка глухо бухнул взрыв. Это осмелевший Анин помощник закинул в люк гранату. Дым заклубился гуще. Строча из автоматов, мимо Ани пробежали поднявшиеся в контратаку партизаны.

Один из них задержался около нее:

— Цела? Ну бегом! Бегом! Он сейчас взорвется!

— Ну и девка! Ну и девка! — встретил Аню командир роты Иванов своим простуженным баритоном. — Скажи пожалуйста! Ведь это надо было придумать! А ведь, по совести, не очень я надеялся на тебя, не очень… — Он хлопнул ее по плечу.

А подошедший начальник штаба соединения Рванов добавил, усталым движением вытирая со лба пороховую гарь:

— Как говорится: мал золотник, да дорог!

С легкой руки начальника штаба к Ане сразу пристала кличка «Анка-Золотник» или просто — «Золотко», еще проще — «Золотинка».

Костя первым из подрывников поздравил Аню с победой над танком, потом, немного потоптавшись рядом, проговорил ей прямо в ухо (девушка была довольно сильно контужена и еще плохо слышала):

— Надо бы тебе цветов подарить, да где их тут взять. Зима… Вздохнул, в смущении досказал: — Вот… на болоте собрал, — и протянул девушке горсть мороженой темно-алой клюквы.

— Чудак! — Аня взяла ягоды, опустила ресницы и чуть приметно покраснела.

Костя Лысенко — человек сложной судьбы. Сам он из Москвы. В конце сорок первого года его, лейтенанта, командовавшего саперным взводом, контузило. Лысенко попал в плен, прошел через несколько лагерей военнопленных. Но нигде, как он ни пытался, совершить побег не удалось. Тогда Костя вместе с такими же, как сам, молодыми командирами, с которыми подружился в лагере, задумал попроситься в формируемые изменником Власовым части, чтобы затем уйти к своим. План удался: вскоре они уже маршировали в немецких шинелях.

В первом же бою Лысенко и его товарищи попытались осуществить свой рискованный замысел. Пристрелив командира, эсэсовского ефрейтора, они торопливо поползли по направлению к партизанским цепям. Однако партизаны заметили их еще на полпути и открыли такой ураганный огонь, что пришлось по шею залезть в болото да так и просидеть до ночи. Догнать уходивших в глубь леса советских людей им удалось лишь на седьмые сутки.

Они пришли с оружием и полным комплектом боеприпасов, израсходовав всего один патрон на эсэсовца. Был у них и ручной пулемет с четырьмя коробками дисков.

В первых же боях Костя Лысенко зарекомендовал себя отличным стрелком. Уже через месяц на его счету было восемь немецких солдат и один офицер.

Вскоре его, сапера по специальности, перевели в подрывники. И здесь, среди опытных минеров, он быстро завоевал уважение: подорвал три автомашины с солдатами, а при налете на мост у Белынковичей и во время повторного разгрома Гордеевского полицейского гарнизона он проявил настоящий героизм и сумел вынести с поля боя своего раненого командира.