Павел Цупко - Торпедоносцы

Точно! Каравана как такового нет. На поверхности моря держалось всего два транспорта. Но и их судьба решена: оба горели и медленно погружались в пучину. Эсминец сиротливо замер без хода. Сторожевики и тральщики, поднимая огромные буруны, уходили от тонущих в разные стороны.

— Командир! Сзади справа два «фоккера»! — встревоженно докладывает стрелок-радист. — Нас атакуют!

«Откуда они взялись? Не было же!»

В рев моторов вплетаются короткие пулеметные очереди из башенной установки. Летчик бросил самолет в правый вираж. Слева впереди носа пронеслась струя резвых светлячков — трассы пушечных снарядов: «фокке-вульфы» стреляли издали, Михаил их не видит, и оглянуться нельзя — вода рядом! Где же «яки»? Где верный Чистяков? Как всегда перед атакой, истребители прикрытия ушли вперед с набором высоты, чтобы потом, после выхода торпедоносцев из боя, снова взять их под охрану. Так было всегда. Еще ни разу чужие самолеты не прорывались к торпедоносцам. Почему же сейчас допустили? Может, Чистякова сбили? — беспокоится летчик, вертит головой по сторонам, ищет своего остроносого телохранителя. Но увидел не «яка», а Полюшкина — ведомый мчался на выручку.

— Командир! Наш «як» сбил немца! Слева! Тот взорвался!

Михаил резко обернулся в указанную сторону и успел увидеть разлетающиеся куски сбитого немецкого истребителя. Метко!

Над головой уже мелькнула знакомая тень телохранителя.

Впереди курс перерезает четверка торпедоносцев. Борисов узнал мещеринский самолет и полетел за ним. Командир эскадрильи вел группу вдоль того места, где несколько минут назад по морю шел огромный, растянувшийся на несколько километров, караван. Теперь его нет и в помине. На большом пространстве воды темнели разрозненные корпуса уцелевших боевых кораблей. Эскадренный миноносец уже развернулся и в сопровождении единственного сторожевика чуть заметным ходом следовал на северо-восток к Либаве: корма его осела в воду, острый нос приподнялся, сзади стелилась еле заметная пенная дорожка.

Михаил глядел на подбитого врага и жалел, что больше ни у кого не осталось ни бомб, ни торпед, можно было бы добить «акулу».

Скоротечный морской бой окончен. Торпедоносцы и истребители собрались в общий строй: все были на своих местах, потерь не было. Мещерин развернул группу в сторону невидимого берега. На севере в небе чуть видны пощипанные «фокке-вульфы». Немецкие летчики держались от балтийцев на приличном расстоянии, об атаках уже не помышляли.

Еще никогда небо Паланги не слышало такого количества победных залпов! Первыми над аэродромом появились четверки «яков». Они совершили традиционные горки, и их пушки оповестили техников на земле, что в воздушных боях сбито три фашистских истребителя. Потом пара за парой пронеслись торпедоносцы. И опять воздух разрезали пулеметные очереди, а техники, гордясь и радуясь, считали: потоплено четыре единицы!

После посадки летчиков уточнили; уничтожено три транспорта общим водоизмещением двадцать одна тысяча тонн и быстроходная десантная баржа.

Зарулив машины на стоянки, летчики, все еще оглушенные тяжелым боем, опьяненные счастьем победы, возбужденно делились только что пережитым и вместе с техниками подсчитывали пробоины в боевых машинах, шутили, смеялись.

— А знаете, ребята, почему сегодня «фоккеры» чуть не сбили Борисова? — шумел на всю стоянку Дмитрий Башаев. — Его машина теперь недодает скорости!

Слушали, недоуменно оглядывали самолет замкомэска: самолет, как у всех, даже лучше — недавно сменили мотор!

— Почему недодает, Кузьмич?

— Рачков своими усищами создает дополнительное сопротивление! Как выставит их из люка, скорость и падает!

Летчики, техники, младшие специалисты — все хохочут. Смеется и сам Иван Ильич.

Шум, гам, смех прерывает команда:

— Летному составу собраться на разбор полетов! Бой бою рознь. Сегодня он проведен хорошо. Но были и ошибки. Командир эскадрильи представляет слово для анализа своему заместителю, а потом и сам разбирает действия и поведение в бою каждого экипажа, каждой пары — его опытный глаз все заметил! Летчики внимательно слушают замечания, впитывают в себя крупицы драгоценного боевого опыта. А в заключение приказывает адьютанту огласить телефонограмму генерала Самохина: командующий ВВС флота всем участникам уничтожения немецкого конвоя объявил благодарности и приказал представить к правительственным наградам наиболее отличившихся.