Утром на следующий день он заглянул к Фишеру. Тот в накинутом на плечи френче стоял у приколотой к стене карты восточного фронта и наносил на нее какие-то кружочки.
— Вас ист… Что вам? — недовольно спросил он, задергивая шторкой карту.
— Господин майор, я к Вам по личному вопросу. Разрешите отлучиться часа на два, на три в деревню Шибаево? — Тут надо действовать только открыто, тогда меньше подозрений. — Что-то моя девочка бегать сюда перестала.
— Перестала?.. Ай, плохой ваш девочка. Я сейчас распоряжусь — и она будет тут.
— Не надо, господин майор. Хочу на месте все сам проверить. Если она с кем-то уже спуталась, я ей капут. Я бабам измену не прощаю. А тут она может отбрехаться, обмануть.
— Вы свободны до двадцати ноль-ноль. Желаю удачи.
— Благодарю вас, господин майор. — Роман отдал честь и повернулся кругом.
— Айн момент, — сказал Фишер. — Я вам хотель маленько показать. — Вынул из ящика стола русскую газету и подал Роману. — Почиталь вот это, что карандашом…
Это была «Воронежская правда». На последней странице жирно напечатанный заголовок «Выше бдительность» был обведен карандашом, заметка же набрана мелким шрифтом: «В ночь на двадцать пятое мая группа немецких диверсантов предприняла попытку взорвать мост через Дон в районе Семилуки. К сожалению, частично это им удалось. Незаметно сняв часового, они заложили динамит, но у врагов дрожали руки, а у них дрожат руки после Сталинградского разгрома, мосту нанесены незначительные повреждения, наши славные саперы уже все восстановили. Врагам не удалось уйти безнаказанно, их настигли истребители-добровольцы и бойцы подразделения лейтенанта Воротникова и полностью уничтожили. Смерть фашистским бандитам! Все они были в форме бойцов Красной Армии и с фальшивыми документами. Это еще раз напоминает, что надо еще выше поднимать бдительность, всегда надо помнить, что враг подлый и коварный, наглухо закроем ему все щели. Враг должен знать, что это не сорок первый год».
— Это наши люди? — спросил Роман.
Фишер кивнул.
— Как вы думаете, то есть правда?
— Что правда, господин майор?
— Все, что тут напечаталь?
— Почему бы и нет? — прикинулся простачком Роман. — Ну, может, никого и не уничтожили. Надо же что-то написать для поднятия духа. Я знаю, как это у них делается. Взрыв моста-то не утаишь, не скроешь.
— А капитан Козорог знает, что такое «Смерш»?
— Еще бы. Смерть шпионам. Да они там хватают не только шпионов. Там чуть не то скажи — «Смерш» сразу заграбастает.
— А откуда вы это зналь?
— Откуда?.. Имел с этим «смершем» дело. В сорок первом году сказал, что нам с немцами не совладать — меня и зацапали: пораженческая пропаганда. Еле выкрутился. За что же меня из партии?.. Но, господин майор, вы мне задаете какие-то странные вопросы, и мне кажется, что вы мне не доверяете.
— Товеряю, вполне товеряю, господин майор.
— Капитан, — поправил Роман.
— Нет, вы уже майор. Получен приказ генераль Власов о присвоении вам звания майора. Завтра он будет объявлен всем.
Роман вскочил и пристукнул каблуками.
— Благодарю. Рад стараться, мой шеф!
— Вы свободны. Идите к своей девочке.
Шпбаево оказалось почти рядом с лагерем, деревня дворов шестьдесят, много изб сожжено, разрушено, но и уцелело немало. При входе в деревню остановил полицай, Роман предъявил аусвайс и спросил, где дом старосты. Полицай повертел аусвайс, заглянул в лицо Роману, сличил его с карточкой на документе и спросил:
— Из МТС?
— Из МТС.
— Воюете?
— Воюем.
— А зачем тебе староста?
— Да не он. Дочку его знаешь?
— Ирку? Кто ее не знает. Напрасно бьешь ноги, капитан.
— Это почему же? У меня с ней закручено до последней резьбы, так что вы тут осторожней, я вас, собак, знаю.
— Забрали ее для отправки в Германию.
— Дочь старосты в Германию? Вы что тут, одурели?
— Это ты у начальника полиции спроси. Он тут царь и бог.
— И ее уже отправили?
— Пока нет. Сидят пока все в школе.
— Хорошо несешь службу, — сказал Роман и зашагал заросшей бурьяном улицей. «Так вот почему Ирина перестала ходить на свидания, — думал он, — но это уже не страшно, однако надо попытаться ее как-то выручить, тут нужен напор на этого царя и бога деревенского масштаба. Ну что ж, возьмем его на бога».
Здание полиции охранялось двумя полицаями, проверили у Романа документы, один из них зашел в помещение и, тут же возвратясь, сказал:
— Можете заходить, господин капитан.
В приземистой горнице за длинным столом сидел моложавый с лошадиным лицом парень, накрест перепоясанный ремнями.
Читать дальше