Александр Авраменко - Ни шагу назад!

— Э. Ты кто такой?

— Суки! Что же вы делаете?! У меня люди голодные, замёрзшие, в чистом поле под пулями сидят, а вы тут веселитесь?!

— А пошёл ты, под суд отдам, за оскорбление вышестоящего командира!

Это вмешивается зампотыл: личность известной национальности, с маслеными глазками и характерной носато-пейсатой внешностью.

— А тебя, гад, я сейчас на месте расстреляю, ясно? Где паёк?! Где топливо?! Где патроны?! Продал, сволочь?! Взять его!

Мои бойцы с удовольствием выкручивают ему руки и вытаскивают, в чём был, на улицу, на мороз, судя по доносящимся оттуда воплям, ребята отводят душу. Я тем временем выбиваю из руки командира полка невесть откуда взявшийся наган и решительно беру трубку полевого аппарата.

— Незабудка? Особый отдел армии мне. Срочно!

Слышно клацанье переключений, затем через несколько мгновений в трубке голос:

— Дежурный по отделу капитан Чередниченко. Слушаю.

— Майор Столяров, из второй ударной. Арестовал своей властью командира полка вместе с заместителем по тылу и штабом. Требую выезда спецгруппы для расследования…

Ещё пару минут объясняю, за что и по каким причинам. Мне приказывают ждать, особая группа уже выехала. Что мы и делаем. Девиц загоняем в комнату, остальных — привязываем к стульям. До них так и не доходит, что к чему. Пытаются нам угрожать, пугают всевозможными карами, но к нашей великой радости, к приезду особистов протрезветь они не успевают. Командует группой мой старый знакомый, Исаак Шпильман. Честно говоря, я даже доволен. Нет лишних расспросов, ненужных разговоров. Скотов грузят в кузов «ГАЗика», быстро протоколируют мои показания и бойцов, обещают вызвать для дачи показаний и вскоре уезжают. Мы между тем идём на склад и получаем все, что нам так долго не выдавали. Точнее, пытаемся получить, поскольку сами склады полупусты. Очень много разворовано, а что — то вообще не доходило. Но, во всяком случае, возвращаемся не с пустыми руками: за нами тянутся четверо саней, до отказа набитых продуктами и боеприпасами. Батальон встречает обоз чуть ли не рёвом радости. Немцы даже открывают огонь, решив, что начинается очередная атака. Но разобравшись, что русские кричат просто так, скоро утихают, а мы по ходам сообщения распределяем привезённое. Танковые экипажи полночи отмывают снаряды, но это не в тягость, а в радость. Ещё бы! Теперь можно и дать прикурить фрицам! Перестать экономить каждый выстрел!..

По-прежнему топчемся возле насыпи. Каждый день бесплодные атаки, в которых мы теряем людей и технику. У меня остались только моя машина и «тридцать четвёрки». Остальные танки сожгли немецкие зенитчики и кочующая батарея. В батальоне осталось человек пятьдесят. Остальные либо на поле, заносимые снегом, либо отправлены в тыл, в госпиталь. Еду опять не привозят. Как и боеприпасы. Ездил вновь разбираться, но зам по тылу просто открыл ворота и показал пустой сарай. Ничего не поступает. Совсем ничего. Хлеба выдают по сто грамм на человека. А уж остальное, что положено — только в мечтах. Что наверху думают? Если бы не трофейные немецкие блиндажи — давно бы вымерзли до последнего человека. А гансы хреновы, видно знают, что у нас с едой туго: вон на проволоку вывесили буханки хлеба и веселятся. Только и слышно: Рус, сдавайс. Рус, ходи плен, жрать путешь. Сволочи!..

Сегодня на душе стало повеселее. Пришло пополнение. Почти целый батальон. Правда, бойцы откуда то из Средней Азии, и поэтому к морозу жутко непривычные. Засели по землянкам и нос наружу лишний раз не высовывают. По-русски почти никто не говорит. Командиром у них капитан Прелепесов. Тоже из ихних. Ну, хоть понимает всё. Зовут его интересно — Утеп. А вот отчество мне и не выговорить, то ли Жансынбаевич, то ли — Амангельдыевич, одно слово — тоже. Их. Заодно привезли и новый приказ. Что в нём — я знаю уже и без вскрытия пакета. Как всегда — вперёд, наступать! Цепью, на пулемёты, в надежде, что у немцев патроны кончаться раньше, чем у нас бойцы. Суки драные! Чем угрожать и пугать, лучше бы артподготовку провели! Так нет. Снаряды для них дороже, чем люди. Ещё бы — бабы есть, значит, новые люди будут. Зря, что ли, командиры, словно крысы по тылам прячутся? Разрываю бумагу, кидаю её в печку, всё чуток теплее. Сегодня приказано начать штурм в двенадцать ноль-ноль. А вот это уже хуже: прибудет проверяющий из Штаба Фронта. Интересно, кто же из ЭТИХ осмелился? А, увидим. Может, хоть авиация в честь высокого гостя появится? Сверяем часы. До начала атаки — тридцать минут. Посылаю связных оповестить личный состав о предстоящем бое. Сам отправляюсь к танкам. Под днищами горят костры. А что делать? Иначе не заведёшь. Морозы же жуткие. В это время один из часовых окликает: