Генрих Эрлих - Адский штрафбат

Они вышли на улицу как раз в тот момент, когда из-за развороченных ворот захваченного дома появился Дирлевангер со своими солдатами. Мундир на Дирлевангере был порван в нескольких местах, его глаза горели сумасшедшим огнем.

— Образцовый штурм, — сказал ему Фрике, — впечатляюще.

— Легкая разминка перед настоящим боем, — проскрипел Дирлевангер.

Он достал большую фляжку из чехла на ремне, открутил крышку, стал жадно пить, запрокинув голову. Его кадык мерно ходил вверх-вниз. Он наконец оторвался от фляжки, шумно выдохнул, обдав их облаком водочных паров. Зубровка, определил Юрген, божественный аромат. В той ситуации любой аромат был божественным.

— Орудия — к площади! — приказал Дирлевангер обычным своим чуть хрипловатым голосом. — Тральщики готовы? — обратился он к одному из своих офицеров.

— Так точно, около ста человек.

— Мало, — скривился Дирлевангер.

— Всех, кого смогли собрать.

— Из стольких домов — и только сто человек! Да мы в любой белорусской деревушке больше собирали! Подвалы все проверили?

— Так точно!

— Идите к черту! Стоять! Приступайте к операции! Какого черта вы стоите? Приступайте к операции. Мы подтянемся через полчаса.

Офицер помчался куда-то вдоль по улице. Дирлевангер коротким жестом пригласил Фрике следовать за ним и тоже неспешно пошел в том же направлении. Подъехало первое орудие. Лошади остановились и, нервно переступая ногами, попытались сдать назад. Это, наверное, были лошади-новобранцы, они не хотели ступать на раскаленную, залитую вонючей смесью и заваленную трупами мостовую.

— Распрягай! — крикнул Штейнхауэр. — На руках перекатим! — он несколько нервно посмотрел в спину удалявшемуся Дирлевангеру. — Парни, взялись!

Он подошел к Юргену.

— Лихо вы, — сказал Юрген, — сколько там было?

— Все, что были, все там лежат. Кто их считал? Сотня.

— Рота.

— Да какая там рота! Взвода настоящих бойцов не набралось бы. Тоже мне вояки!

Штейнхауэр подошел к лежавшему на мостовой телу. Широкие, какие-то бесформенные брюки, пиджак с закатанными рукавами, кудрявые светлые волосы, выбивающиеся из-под глубоко надвинутой кепки. Носком сапога Штейнхауэр перевернул тело. Лицо было разбито в кровь и местами обожжено, но это было девичье лицо. Юргену даже показалось, что это близняшка той девушки, что приволокли в штаб Дирлевангера.

— Харцеры! [24] Харцеры — члены польской национальной скаутской (пионерской) организации, действующей с перерывами с 1918 года по настоящее время. Была запрещена во время немецкой оккупации. В Варшавском восстании участвовали харцерские батальоны «Зоська», «Парасоль», «Вигры»; кроме того, была харцерская рота «Густав» и харцерские взводы в других частях; девушки-харцерки были санитарками, работали на пунктах питания; почтовое сообщение в восстании осуществлялось исключительно харцерами. Возраст большинства членов боевых подразделений был от 12 до 17 лет. — Штейнхауэр зло пнул тело ногой. — Отморозки хуже нашего гитлерюгенда, — пояснил он Юргену, который, впрочем, и так это знал, — такие же фанатики. И сокращение у нас, у СС, слизали.

Он поставил сапог на грудь девушке, показывая на наспех вышитую эмблему. Szare Szeregi, «Серые шеренги», перевел про себя Юрген. Под эмблемой были уже знакомые стилизованные буквы G и S, их смысл оставался неясен.

— Хуже их тут нет, — сказал Штейнхауэр, — прикидываются детьми и при любом удобном случае норовят выстрелить в спину. — Он вновь зло пнул тело. — И вот от рук таких недомерков гибнут хорошие немецкие парни. Приятелю твоему пулю в живот всадили…

— Эрвину? — с горечью в голосе спросил Юрген.

Штейнхауэр кивнул головой.

— Парни его в госпиталь понесли. Я думал, ты видел, — сказал он.

— Нет, не видел, — покачал головой Юрген и добавил: — Хорошо, что сразу в госпиталь.

Только потом он сообразил, что Эрвина понесли в штаб, который был госпиталем лишь по вывеске над входом. Там не было врачей. Никто из тех, кто сражался в городе, не мог рассчитывать на помощь врачей. Они могли рассчитывать только на себя и на товарищей.

Раздался глухой звук. Так взрывается противотанковая мина или заложенный в землю фугас. Звук шел с того конца улицы, куда они направлялись. Юрген вскинул голову. Дирлевангер с Фрике шли как ни в чем не бывало, даже, кажется, мирно беседуя о чем-то своем, командирском. Штейнхауэр тоже не проявил никакого беспокойства.

— Бандиты заминировали подходы к площади, — сказал он и усмехнулся: — или выходы, это с какой стороны смотреть. Это их обычная тактика. Так что смотри под ноги и ступай только на нетронутые камни мостовой. — Он опять усмехнулся. — Одним глазом — под ноги, другим — вверх, на окна домов.