Лев Славин - Арденнские страсти

– А скорость? – спросил Штольберг.

Полковник оглянулся и, увидев, что перед ним не более чем армейский капитан, не счел нужным ответить.

– Вы слышали вопрос? – строго спросил фельдмаршал.

Полковник неохотно сказал:

– Скорость тридцать четыре километра. – Но тут же с воодушевлением добавил: – Зато у «пантеры» – пятьдесят четыре! Скоростная самоходка! Не угонишься!

Штольберг кашлянул. Модель покосился на него.

– Говорите! – приказал он.

– Разрешите доложить, – сказал Штольберг, – что из-за недостаточной защищенности системы смазки «пантера» быстро портится. Питание горючим неудовлетворительное. «Пантера» быстро воспламеняется. На Курской дуге во время операции «Цитадель» «пантеры» горели, как факелы.

Мантейфель торопливо вмешался:

– Капитан Штольберг, можете быть свободны.

И с опасением покосился на Моделя. Тот помрачнел и резко отвернулся. Он не выносил напоминаний об операции «Цитадель», где он со своими армиями 9-й и 2-й танковой потерпел такой постыдный крах.

– О чем задумался, старик? – крикнул совсем молоденький солдат.

Они грелись у бездымного костра. Рядом сидел его брат-близнец, совершенно неотличимый от него, такой же розовощекий с такими же белыми ресницами. Их различали только по тому, что у одного был небольшой шрам над левой бровью.

Тот, кого назвали стариком, молчал. Это был новобранец из фольксштурмистов. Он поднял лицо, иссеченное морщинами настолько глубокими, что туда с трудом проникала бритва и они заросли седоватой щетиной. Его мобилизовали совсем недавно, и из его слезящихся глаз еще не выпарилось удивление. Он дышал на пальцы, стараясь их согреть. Под каской он повязал шарф на манер подшлемника. Это не полагалось, но в густом морозном тумане обер-фельдфебель не заметит. Фольксштурмист посмотрел на близнецов и сказал:

– О чем я думаю? Да все о том же… Никак не могу понять: грешники мы или праведники, черт бы нас побрал!

Близнец со шрамом предостерегающе приложил палец ко рту, но было поздно. Лейтенант из роты пропаганды, развешивавший на дереве плакат «Каждый немецкий солдат делает внешнюю политику!», тронул фольксштурмиста за плечо. Тот вскочил. Нижняя губа его отвисла. К ней приклеилась потухшая сигарета.

– Так ты не знаешь, кто ты такой? – спросил лейтенант. – Я тоже не знаю, кто ты такой. От тебя дурной запах. Не немецкий.

У лейтенанта подергивалась щека. Видимо, он страдал тиком. Близнец – тот, что со шрамом, – тотчас начал бессознательно подражать ему. Другой близнец подвинулся и собой прикрыл брата от лейтенанта.

– Господин лейтенант, у меня есть расовый паспорт.

Старик дрожащей рукой вытащил из кармана изрядно потрепанный паспорт. На его обложке значилось: «Только для людей немецкой крови. Обладание паспортом не разрешено людям смешанной крови. Издание НСДАП. Мюнхен».

Лейтенант полистал паспорт, вернул его фольксштурмисту, что-то проворчал и принялся прибивать под первым плакатом второй, с надписью: «Верить! Сражаться! Повиноваться!» Солдаты молча наблюдали. Когда лейтенант отдалился, старый фольксштурмист сказал:

– Я продрог. Сыро… Пойду за кипятком.

– Сиди, – сказал близнец со шрамом. И обратившись к брату: – Гельмут, принеси кипятку.

Гельмут послушно поднялся.

– Хорошо, Хорст, – сказал он и скрылся в гущине леса.

Рослый солдат, дремавший, прислонившись к дереву, вдруг очнулся и спросил, подмигнув:

– Он младший?

– Не в том дело, – сказал Хорст. Он коснулся пальцем шрама над бровью: – Это его работа.

– Ну? – заинтересовался рослый. Он толкнул своего соседа, тоже дремавшего рядом: – Слышишь, Иоганн? Библейская история: Авель и Каин.

И он захохотал во все горло. Когда он смолк, из лесного мрака донеслось эхо его хохота. Иоганн потянулся, встал – ладный паренек небольшого танкистского росточка, в танковые части подбирали невысоких. Сказал, зевнув:

– Кастетом двинул?

– Футбол, – сказал Хорст, оглядывая всех невинными голубыми глазами. – Еще в детстве. Заехал бут-сом. Мог глаз вышибить. Вот и казнится всю жизнь.

– Никак не могу проснуться, – сказал рослый солдат, зевая. Он стал стаскивать с себя шинель, потом китель, потом рубаху.

– Вилли, ты совсем одурел! – сказал Иоганн.

– Это не так глупо, воспаление легких ему обеспечено, – сказал фольксштурмист, понимающе улыбаясь.

– Что за радость? – не понял Хорст.

– Ловчится в госпиталь, – пояснил фольксштурмист.