Сергей Арсеньев - Ленка-пенка

Но у Арсения в Москве есть мама! Счастливый он. У него мама есть! И мама пишет ему, а он ей. Арсений уже научился писать левой рукой, я сама и учила его. Теперь он каждую неделю пишет маме, а та ему отвечает. Тут нам как-то по радио сказали, что Гитлер где-то там выступал, хвастался, и ляпнул, что Ленинград полностью блокирован и к нам даже птица не пролетит. Ага, щаззз. Сказал —как в лужу пёрнул. Письма постоянно приходят. А ещё в апреле нам всему детдому подарили маленькие красивые значки, мы их до сих пор носим на одежде, назло Гитлеру. Там на значке такая ласточка нарисована, а в клювике у неё письмо. Пусть Гитлер хоть удавится со злости, но письма в Ленинград приходят, приходят!

Ненависть. Как же мы тут ненавидим этих гадов! Для меня раньше самым сложным уроком в школе была математика. Но с прошлой осени всё поменялось. Теперь самый сложный урок —это немецкий. Меня чуть ли не трясёт, когда я слышу слова этого собачьего языка. Марта Адольфовна замучилась с нами. А ведь ей тоже очень тяжело, она немка. Она настоящий советский человек, никогда не была в Германии, но она немка! Да ещё и с таким отчеством. Правда, Марту Адольфовну в конце апреля эвакуировали на Большую землю. Наверное, как раз из-за того, что она немка. Последние уроки немецкого у нас Алевтина Васильевна вела. Хорошо, что сейчас каникулы и до самой осени я избавлена от этого мерзкого: «Guten Tag! Mein Namen ist Helga».

Ладно, что-то размечталась я. Нужно Лёньке письмо написать, что всё хорошо у нас, все здоровы, хлеба достаточно. А то он волнуется, наверное. Конечно, только что из окружения прорвался. Его последнее письмо слишком уж резкое. Я, конечно, сестра и всякое про Лёньку знаю. В том числе и не очень хорошее. Но всё равно, я всё-таки девочка. Следует как-то поделикатней намекнуть Лёньке, что ругаться матом в письме ко мне —некрасиво…

— …Ну, пожалуйста, Лен, приезжай!

— Если смогу.

— Лен, а моя мама знаешь какой борщ готовить умеет? Язык проглотишь, вот какой!

— Моя мама тоже борщ хорошо готовила.

— Лен, а твоя мама где?

— Её убили. Арсений, её фашисты убили осенью. Мы с ней пошли собирать остатки капусты с поля. У нас дома нечего кушать было, и мы пошли собирать эти листики. А фашисты стали стрелять по нам из пушек. Мама толкнула меня на землю, а сама легла сверху. И маму убили.

— Лена… прости.

— Да ну, Арсений, это не ты. Я давно перестала плакать. Давно.

— Перестала? А это что?

— Арсений. Ну что вот ты за человек, а? Не тычь меня пальцем в щёку!

— Извини. Тебя не тошнит?

— Есть немного. Качает.

— Меня тоже. Это морская болезнь. Смешно, адмирал Арсений морской болезнью заболел. Моряк —с печки бряк.

— Не смешно. Ты знаешь, знаменитый английский адмирал Нельсон болел морской болезнью. Но это не помешало ему одержать массу морских побед.

— Правда?

— Да.

— Но у меня нет руки. Я не смогу стать адмиралом, Лен. Не смогу.

— Глупости. Сможешь. У Кутузова глаза не было и ничего. Наполеона победил. Не сдавайся, Арсений. Адмиралу рука не так уж и нужна.

— Так то адмиралу. Сначала ведь все адмиралы матросами были. А матросу как без руки?

— Это да. А ты всё равно не сдавайся! Ой!

— Чего?

— Локтем аккуратнее, Арсений!

— Извини, качнуло.

— Ладно, ничего страшного…

Эвакуация. Эвакуация. Странное слово. Одновременно и страшное и доброе. Нас, наш детский дом, эвакуируют в тыл, на Большую землю. Да, все хотят оказаться как можно дальше от этих постоянных взрывов и воздушных тревог. Хочется спать ночью и знать, что тебя в середине самого интересного сна не разбудит гнусный вой сирен, и радио не начнёт кричать: «Воздушная тревога, воздушная тревога!». И в то же время страшно. Страшно куда-то ехать в неизвестность. У нас тут какой-никакой, а дом. У нас огород с картошкой, у меня с Сашей тут школа. А там? Что там? Причём ещё и неизвестно, где это «там». Галина Степановна сказала, что сначала нас должны привезти в Вологду, а куда дальше —она и сама не знает.

Вообще это как-то неожиданно случилось. Мы сидели, обедали, и тут входит Галина Степановна и говорит, что послезавтра мы все уезжаем на Большую землю. После обеда начинаем собираться. Вот так!

Ну, собирать-то нам особо и нечего. Игрушек почти нет никаких. Самая лучшая игрушка —кукла Даша, которую Ковалёва из дома принесла. Женька очень любит её, всё время за собой таскает, даже спать с этой Дашей ложится. На прошлой неделе с Сашкиной помощью новое голубое платье сшила ей.