Александр Омельянович - В тылу врага

Холод в полуразвалившейся бане ухудшал состояние раненого. Нужно было искать для него более удобное укрытие. Чокайло с Мерецким выгребли в стоге сена у коровника глубокое отверстие и здесь, ближе к дому, поместили Генрика. Несмотря на тяжёлое состояние, он не расставался с гранатами и пистолетом, так как вокруг было небезопасно. В Сейнах стоял батальон украинских фашистов и полевая жандармерия. Они постоянно обшаривали местность. Как тени, вокруг шныряли шпики.

Через несколько недель состояние раненого стало улучшаться. Спала температура, и затянулись раны, но рваные дёсны гноились. Он не мог есть, ему грозила голодная смерть. Необходима была операция. Но где, как?

У Генрика в деревне Щепки был приятель Генрик Шибинский. Он был связным партизанского отряда Романа. Шибинский, узнав о случившемся, прибыл с партизанским патрулём к Чокайло, забрал Генрика в лагерь Романа и приложил все усилия, чтобы переправить его на лечение в Сувалки.

Поездка на телеге была небезопасной. На дорогах проверялись документы, проводились обыски. Раненого провезли спрятанным глубоко в сене.

В Сувалках на улице 11 Ноября (ныне улица Галая) жил фольксдойче Эдвард Морыц. Он имел «фолькслист» и по происхождению был связан с немцами, но с начала оккупации помогал партизанам, передавал информацию, лекарства и сведения, услышанные по радио. Кристина Мадоньская знала Морыца, его квартира стала убежищем Генрика.

Фельдшера Немуниса, жившего па улице Эмилии Платер, во время оккупации называли партизанским хирургом. Не раз ночью с сумкой медицинских инструментов он пробирался за город, откуда его увозили в лес. При свечах или фонарях он извлекал пули, зашивал раны, производил ампутации, не интересуясь историями болезни и фамилиями необычных пациентов. Кристина 'пошла к Немунису, который спросил только, куда он должен явиться еёчером.

Рапу Генрика фельдшер осматривал долго. Нужна была сложная операция дёсен, и он успешно её сделал. Только пулю, засевшую где— то под черепной коробкой, Немунис не брался извлечь. Впрочем, она в последующем не слишком досаждала. Генрик стал выздоравливать.

Партизаны не забыли о нём и ждали его возвращения в отряд. Постоянную связь с Су— валками поддерживал Шибинский. Опасаясь, чтобы Генрик случайно не попал в руки гестапо, командование отряда передало ему приказ возвращаться в лес. Рана во рту у него уже заживала, но высокая температура ещё держалась. До партизанских отрядов в Августовской пуще было слишком далеко, чтобы Генрик мог туда добраться пешком, однако от Сувалок в сторону Августова шла железнодорожная ветка через пущу. Генрик решил из Сувалок доехать на поезде до станции Близна, а оттуда пешком добираться до партизанского отряда.

22 марта 1944 года он распрощался в Сувалках с заботливыми друзьями, взял небольшой свёрток, собранный Кристиной, и направился к станции.

Зима не хотела уступать, п весна была ещё далеко. Генрик поднял воротник куртки, засунул руки в карманы и знакомыми переулками дошёл до станции. Здесь царило большое оживление. В Пруссию, Литву и в. сторону Августова постоянно отходили эшелоны. Повсюду сновали военные. Генрик купил билет, немецкую газету и вышел на перрон. Было послеобеденное время. На перроне стояло два поезда: один до Августова, второй на Тракишки. Они вот-вот должны были отойти.

Проходя по оживлённому перрону, Генрик остолбенел. Навстречу ему шёл лесничий Мейер из Плочично, которого они задержали на железнодорожной ветке около Глубокого Брода. Не было временя бежать и скрыться от взгляда немца. Генрик сделал вид, что его не заметил.

Не спеша он прошёл ещё несколько шагов, оглянулся через плечо и сел в вагон поезда, который должен был отойти в Тракишки. Поскольку поезда в Тракишки и в Августов отходили почти одновременно, Генрик рассчитывал на то, что обманет Мейера и, когда тронется поезд в Августов, быстро перейдёт в пего.

Поезд в Августов уже двигался полным ходом, когда Генрик, едва не опоздав, прыгнул на ступеньки последнего вагона.

Мейер сразу узнал Генрика и не упускал его из виду. На обдумывание времени не было. Он заметил, как Генрик прыгнул в другой поезд, и начал преследовать его. В вагоне он нашёл его без труда и сел в противоположном купе.

Генрик стал незаметно наблюдать за каждым движением врага. «Если немец здесь, значит, он не успел сообщить жандармерии. Поеду в лес и, когда около Плочично поезд замедлит ход, выпрыгну. В поезде, пожалуй, нет жандармов», — думал он.