Сергей Мартьянов: Севастопольские акации

Меня вдруг осенило:

— Так точно, в наряд по охране границы.

— Да? Очень интересно! Вот я и отправлюсь вместе с вами.

И дернуло же меня за язык! Ухватился как утопающий за соломинку:

— Нужно получить разрешение.

Корреспондент усмехнулся:

— А вы не беспокойтесь, я получу.

Вот ведь какой настырный!

Отпустил он меня, ушел в канцелярию, а через несколько минут появился капитан Замашкин. «Вы что, — говорит, — обманываете корреспондента центральной газеты? Ни в какой наряд я вас сегодня не назначал. Вы что?» — И так нудно и некстати он меня отчитывал, что я этого корреспондента прямо-таки возненавидел.

Прицеливался он в меня из фотоаппарата, расспрашивал о чем-то капитана, выезжали они с ним куда-то на лошадях, а я делал свои дела и все думал: поеду или не поеду к Даше?

И вот наступило время боевого расчета. Капитан зачитал приказ: рядовому Рябинину— благодарность и десять суток отпуска с поездкой на родину.

Десять суток — это без дороги. Да на дорогу в оба конца полагалось еще дней десять: ехать было далековато, около трех тысяч километров. Если вы поедете к нам на заставу, скажем, из Москвы, то добираться нужно так: сначала до Ташкента, потом до города Оша, затем по знаменитому Памирскому тракту до Гульчи и Софи-Кургана, далее свернуть влево, на Иркештам, а там уже до нашей заставы рукой подать. Вот и представьте себе мой путь, только в обратном направлении.

Обстановка позволила выехать мне только через поделю: в горах произошел обвал, и мы оказались отрезанными. Пришлось расчищать дорогу всем личным составом. От сна и отдыха отрывали время.

И, пока я ворочал и сбрасывал камни, все думал, как буду проводить отпуск. В первый же день приду к Даше и выясню насчет мичмана. Пусть не думает, что я бесхарактерный. На второй день пойдем с ней на море. Лучше всего к памятнику затопленным кораблям— это наше любимое место. В третий день поедем на Учкуевский пляж. Четвертый проведем на Мамаевом кургане и Сапун-горе. Пятый — в Панораме, Аквариуме и Военно-Морском музее. На шестой день съездим, пожалуй, к знаменитым Бай-дарским воротам. Седьмой посвятим Балаклаве. Восьмой и девятый — снова море. Десятый... Как провести десятый? Просто будем бродить по городу. Я и Даша. Двое.

Ну, а если все-таки мичман?.. Я старался больше не думать об этом.

И вот завал расчищен, можно ехать.

Стоял конец мая, перевалы впереди были открыты. Между прочим, полковник с корреспондентом к нам первыми на машине пробились. А второй, как только кончили мы все работы, приехала автолавка Военторга. С ней и было решено отправить меня в Гульчу.

— С сегодняшнего дня считайте себя в отпуску, — сказал мне капитан Замашкин.

Командовала товарами знакомая всей границе Нина, девушка симпатичная, но болтливая. Ко мне она была почему-то неравнодушна.

— Привет, Петик! — обрадованно сказала она, завидев меня из своего железного фургона.

— Ладно, — говорю, — давай скорее продавай свои шундры-мундры.

Но торговля что-то не подвигалась. Нина больше рассказывала всякие новости, чем занималась своим делом. У лавки скопилась очередь.

— Ты можешь работать в темпе?— спросил я, залезая в фургон.

— А что?

— Ничего... Есть предложение, чтобы я встал вместе с тобой за прилавок и принимал деньги.

— Вставай, — согласилась Нина, а сама так и тает.

Торговля пошла бойчее, а на подковырки ребят и офицерских жен я не обращал внимания. Но когда Нина подсчитала выручку, то оказалось, что в кассе не хватало четырнадцати рублей и шестьдесят три копейки. Она подсчитала второй и третий раз — и опять тот же итог. На препирательства ушло еще около часа. Продавщица хоть и таяла от моего внимания, но счет копейке знала. Доказала, что это я обсчитался при сдачах. Пришлось выложить из своего кармана. А выезд отложили на следующее утро.

Всю ночь мне снилось, будто я никак не могу выкарабкаться из товаров ширпотреба, они засасывали меня, как омут, и я задыхался от запаха сапожной кожи, одеколона и карамели.

Наконец утром мы выехали. Вся застава провожала меня у машины, только Сеня Крышкин, наш повар, с постным лицом выглядывал из окна кухни. У него в Тамбове девушка была, а как узнала, что Сеня на границе кашу варит, вышла замуж за сотрудника уголовного розыска. Бедняга, не знал он о мичмане!

Я втиснулся в кабину между шофером и продавщицей; она прижалась ко мне упругим плечом. И хотя сидеть было не очень удобно и болтовня Нины вскоре надоела, настроение у меня было отличное. Я ехал в Севастополь!