Виктор Носатов - Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Первая группа боевиков подошла к дороге буквально через считанные минуты после того, как выскользнула из сада, видно, боевики бежали во всю прыть.

Как только они перешли дорогу, со всех направлений по ним был открыт кинжальный огонь. Девять человек остались лежать в пыли на дороге. Вторая группа замерла. Мы не видели ее, но было понятно, что остальные под пули не пойдут.

Я навел оружие в направлении оврага и замер в ожидании новой атаки. Никогда в общем — то охотником не был, а тут почувствовал какой-то азарт, именуемый в народе охотничьим. Такое впечатление словно сидишь в засаде и ждешь, когда перед стволом покажутся горные козлы иль другая какая живность. Жду, а руки аж чешутся, сердце заходится в желании добыть зверя.

Моджахеды повалили толпой. Заговорили пулеметы и автоматы. Я расстрелял коробку с обычными патронами и принялся перезаряжать свой основной калибр. На глаза попалась коробка с бронебойно-зажигательными патронами. Зарядил ее. Дал короткую очередь. На дне оврага один за другим раздались несколько глухих хлопков. Внезапно один из боевиков рванул по горе вверх. Видимо, еще в овраге бросил винтовку и теперь бежал налегке. Спокойно, как на учениях, навел прицел немного выше человека, нажал на кнопку электроспуска. Прозвучала длинная очередь. Трасса разрывов легла немного впереди афганца. Тот словно в ослеплении продолжал бежать по открытому склону. Навел прицел в голову и выстрелил снова. Теперь трасса легла на уровне человека, переломив его пополам. Несколько раз дернувшись, беглец затих. Пока я охотился на него, наводчик начал обстреливать овраг из автоматического гранатомета. Здесь пригодились прекрасная возможности оружия осуществлять огонь по навесной траектории. Для стрельбы прямой наводкой мешала невысокая сопка, которая закрывала обзор и давала возможность душманам прийти в себя.

Вскоре под сопкой загрохотали разрывы гранат, и к саду бросились недобитые остатки. Сквозь наш плотный огонь прорвалось немного, большая часть боевиков полегла в овраге.

После того, как все успокоилось, я на бронетранспортере проехал по оврагу, там застыли в самых неимоверных позах бездыханные тела, возле некоторых из них лежали ненужные винтовки. Больше всего притягивал меня тот из них, который решил бежать в гору. Он лежал на боку, в груди у него зияла сквозная дыра, рука была оторвана. Судя по безусому лицу, ему было не больше двадцати. Столько же, сколько моим ребятам.

После этого я думал, что буду видеть это лицо всю жизнь. Но нет, до того устали за день, что спал без всяких сновидений, не до кошмаров было. А на следующий день были другие боевики.

На войне, как на войне. Или ты его, или он тебя и альтернативы нет и быть не может.

Вторая ночь прошла относительно спокойно, правда, была одна попытка прорваться, но проведена она была разрозненными силами, вяло. Видно, боевики выдыхались. Да и за день на кишлак было сброшено не меньше двадцати-тридцати бомб. Все наиболее массивные сооружения селения были частично или полностью разрушены. Под развалинами погребены не один десяток боевиков. По нашим скромным подсчетам за два дня их уничтожены не менее половины.

Наутро бомбовые удары возобновились. Для оказания помощи к нам подошла армейская танковая рота. Выпустив по кишлаку весь свой боезапас, танки ушли на базу.

К обеду решили уже в который раз прочесать кишлак. Пошли хадовцы и добровольцы из группы защиты революции. Цепь афганцев достигла разрушенного полностью караван-сарая, когда была обстреляна уцелевшими в этом кромешном хаосе боевиками.

Только после еще одного массированного налета авиации душманы были подавлены до такой степени, что уже не смогли вести огонь по прочесывающим развалины войскам.

В пылающем стогу сена мы обнаружили сложенное штабелями, как дрова, оружие. Деревянные детали все обгорели, остались одни стволы, не пригодные к стрельбе.

Хотя мы были уверены, что живых и раненых должно остаться не менее сотни человек, находили кругом только трупы.

Кто-то из ребят, проходя у полуразрушенного колодца, услышал всплеск и, не разбираясь, бросил туда ручную гранату. Эффект взрыва ошеломил всех. Из воды всплыло около десяти трупов. Стали проверять все оставшиеся целыми колодцы.

Осматривая одни из них, я увидел торчащие из воды соломинки. Насчитал в полумраке штук пять или шесть и сбился со счета. Подозвал хадовца и показал ему соломинки. Тот, ухмыльнувшись про себя, вытащил пистолет и выстрелил в колодец. Из воды показалась сначала одна голова, потом вторая. Всего из колодца выудили восьмерых боевиков. Они все, конечно, утверждали, что местные жители, которых моджахеды насильно оставили с собой. Но офицер ХАД, не обращая внимания на объяснения пленников, внимательно их осмотрел.