Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

Сойдемся вновь, седые ветераны,
Припомним все походы и бои —
Солдаты, лейтенанты, генералы —
Товарищи великие мои.
На всех фронтах в своих шинелях дымных,
За честь родной поруганной земли
Сражались вы, солдаты — побратимы,
Кубани нашей славные сыны.
Четыре года длилась канонада.
И в день, когда закончилась война,
Была вам высшей воинской наградой
Спасенная победная весна.
И потому вам кланяются клены,
И торжествует в роще соловей.
И Мать — Кубань вас помнит поименно,
Своих живых и павших сыновей.
Мы ратный долг свой выполнили честно:
Не зря всю землю осветил салют.
Мы слов менять не будем в нашей песне —
Ее еще и правнуки споют!
* * *
Да что там орден, что медали!
Не в грудь же мне себя стучать?
Награду высшую нам дали:
Дышать и солнышко встречать.
И всю печаль земли изведав,
Жизнь эту славить без прикрас.
И встретить с другом День Победы
Уже в пятидесятый раз.

Гремел норд — ост, как сто орудий,
Швырялся бешеной волной.
И вмиг дома, причалы, люди
Покрылись коркой ледяной.
Лежали спрутами коренья.
А утром кончился заряд.
И вот стеклянные деревья
В лучах торжественно горят.
О, Русь, ты все норд — осты знала,
Сквозь ураган войны прошла.
Свою свободу защищала,
С колен Европу подняла.
Салюты майские взлетали,
И обнимались фронт и тыл.
И трубку мира хитрый Сталин
В спасенном мире закурил.
Теперь пришло иное время,
Подонки хаят Сталинград.
Но как стеклянные деревья,
Стоим мы в радуге наград.
Еще норд — ост ворвется сильный,
Но нас ему не застращать.
Какой бы ни был строй в России,
Россию будем защищать!

Гудит земля от взрывов и от стонов,
Дрожит всем телом вплоть до полюсов.
И провода армейских телефонов
Накалены от хриплых голосов.
Окопный быт. Обычная работа.
Немецких мин томящий свист и вой.
Опять встает несчастная пехота
И в снег опять ныряет с головой.
А мы летим, по компасу сверяя
Маршрут из тыла до передовой.
И стороной пройдя ворота рая,
Мы в этот ад врываемся земной.
И все, что есть у немцев огневого,
Они на нас обрушат в этот миг.
Но мы на цель бесстрашно и сурово
Через огонь рванемся напрямик.
Потом, прорвав обугленное небо,
Уйдем назад, на временный покой.
А пехотинец вылезет из снега
И нам махнет простреленной рукой.

Юрию Бондареву
Помним мы, как у дальнего тына,
На закате сгоревшего дня,
Умирая от жажды и дыма,
Батальоны просили огня.

Как, царапая низкое небо,
Колыхались косые штыки —
По горячему волжскому снегу
Шли в бессмертье седые полки.

Знаю, сердце для Родины милой
Отдадите вы, песней звеня,
Если выйдя из братской могилы,
Батальоны запросят огня.

Сижу — седой майор усталый,
Гляжу на белый снег в окне.
Дорог протопал я немало —
И половину — на войне.

Хотя пахал я не в пехоте,
Не бил подошвы на плацу,
Мои дороги вы найдете —
Они проходят по лицу.

На них снежок летящий тает,
Текут и слезы, и дожди.
Где их конец, никто не знает,
Не скажет, что там впереди?

Не разгадать уже шарады
На тихом склоне зимних дней.
А мне и знать‑то всего надо,
Что будет с Родиной моей?

Это самое кровное, самое личное,
Если кто‑то в газетке, ехидно кляня,
Называет
красно — коричневыми
Побратимов моих и меня.
Мы над умником этим смеемся беззлобно:
Знаем, в мире хватает обученных дураков.
Хотя, впрочем, нашли они точное слово,
Мастера всевозможнейших ярлыков.
Потому‑то сквозь смех
я спокойно и властно
Говорю в День Победы острослову тому:
Да, спасали свободу мы
под знаменем красным
И смывали с Европы
коричневую чуму.
Милый мой, не такое я слышал и видел,
И с газеткой в руках
я на новой заре
Вновь смеюсь, а душа
тихо плачет в обиде.
И рука рвется
к старой пустой кобуре.

Опять, Иван, взгрустнулось что‑то,
Давай присядем, помолчим
О буднях Северного флота,
О лодках, сгинувших в ночи.

Мы сотой доли не сказали
О нашей жизни фронтовой.
Пусть встанут вновь перед глазами
Рыбачий, Ваенга, Поной.

Из глуби страшной и студениой
Пусть выйдут недругам на страх
Иван Сивко, Борис Сафонов
В своих посмертных орденах.