Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

— Конечно, — заметил Юрченко, — жизнь тут легкая, не то что на передовой, а только для здорового казака это не дело. Как кому, а я бы от одного больничного духа занемог.

А Морозов Алешка, молодой чернобровый парень с восковым лицом и лисьей улыбкой, позавидовал Никифору.

— Повезло тебе, — скаля чистые зубы, сказал Алешка, — будешь тут жить, как у Христа за пазухой.

И оттого, что позавидовал ему Алешка Морозов, ловчила и лодырь, Мамке стало не по себе. Ночью он долго не мог уснуть, ворочался на своем топчане, слушал, как за окном нудно всхлипывает дождь, как шумит в соломенной крыше налетающий порывами ветер. «Залежался я тут, — думал Никифор, — уже осень на дворе, а я все в медсанбате торчу».

Он встал, подошел к окну, просунул голову под шершавое одеяло, повешенное для светомаскировки, и прижался лбом к холодному стеклу. Мрак за окном был густой и непроницаемый, по стеклу с той стороны сбегали дождевые струйки. Никифор подумал о товарищах, которые сейчас сидят в окопах, держат оборону, и ему стало совестно, стыдно перед ними. Он честно признался себе, что в медсанбате ему нравится, он бы тут не прочь остаться. И тотчас осудил себя за эту слабость. Правду сказал Юрченко — здоровому казаку тут нечего делать.

Утром Мамка отправился к врачу — просить, чтобы его выписали в часть.

— Не могу, — скачал врач, — рано еще.

Тогда Никифор пошел к начальнику медсанбата.

Начальник, моложавый, стройный грузин с насмешливыми глазами, выслушал Никифора и сказал:

— Зачем торопиться, врачу лучше знать, выздоровел ты или нет.

— Выздоровел я, — упрямо повт орил Мамка, — пора мне в сотню, товарищ майор.

— А как же это за тебя эвакуатор просил, чтобы при медсанбате оставить? Решили оставить.

Мамка вздохнул, отвернулся и медленно ответил:

— Нету моего согласия на это, отправьте меня в сотню. — И вдруг, повернувшись к начальнику, горячо сказал: — Здоров же я, товарищ майор. — Быстро оглянулся вокруг, словно ища доказательств своего здоровья. Справа, у стены, стоял массивный стол — толстая мраморная плита на гнутых металлических ножках. Этот стол пользовался особой любовью хирургов: на нем прочно стояли пузырьки, ванночки, склянки во время любой бомбежки или обстрела. Никифор, увидев этот стол, бросился к нему, оторвал от пола и, крякнув, поднял над головой. — Вот, смотрите!

— Опусти, разобьешь, уронишь! — испуганно крикнул майор.

Никифор медленно опустил стол на место и сказал умоляюще:

— Отпустите, товарищ майор.

И столько было вложено в эти слова душевного волнения, что майор опустил глаза и ответил:

— Ладно, завтра выпишем.

На другой день после завтрака Мамка обошел всех знакомых в санбате, со всеми простился, перебросился парой, слов.

— Значит, уходишь, — сказал Юрченко, — ну и правильно. Будь здоров, Никифор.

Алешка Морозов покачал головой:

— Чудак ты, Мамка, я б на твоем месте остался…

Никифор прищурил глаза, начал вроде шутейно:

— Чудак петух… — потом махнул рукой. — Э, да что с тобой говорить, — и пошел из хаты, закинув за спину свой тощий вещевой мешок.

Не торопясь шагал он по осенним, почерневшим полям, по раскисшим дорогам, взбегал на косогоры, оглядывался назад, на пройденное, и шел дальше. Влево, за холмом, осталась церковь, которую он видел в то утро, когда его контузило. С переднего края изредка доносились разрывы мин, они становились все слышней, но Мамка не испытывал страха, на душе у него было легко и покойно. И как будто отвечая его настроению, поредели тучи над головой, проглянула бледная голубизна осеннего неба и неяркий солнечный луч скользнул по холмам, задержался и лег неширокой полосой поперек дороги. Никифор поспешил выйти на освещенное место, помедлил, подставляя солнцу то одну щеку, то другую, потом решительно зашагал вперед, пересек солнечную полоску и быстро стал взбираться на холм, за которым уже начинались блиндажи и траншеи переднего края.

(1911–1981)

Г. Соколов родился 3 декабря 1911 года в поселке Кочкарь Челябинской области.

После окончания средней школы поехал по призыву комсомола на Магннтстрой.,

В течение десяти лет сотрудничал в газетах Урала, Дона и Кубани.

В 1939 году пошел добровольцем на воину с белофиннами.

В годы Великой Отечественной войны был комиссаром, командиром отдельной разведроты. Принимал участие в десанте на Малую землю, в боевых действиях в Крыму, на Сандомирском плацдарме.