Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

— Да замолчи ты! — сказал Хольт. Он посмотрел на Гомулку. Тот еще раз повторил:

— Пойдем с нами, Вернер!

Хольт встал. Хоть бы скорей все это кончилось! Он покрепче затянул ремешок каски и взял автомат.

— Не могу.

— Вернер! Протри глаза! Пока не поздно!

— Не могу я. — Хольт говорил, уставясь в стену. — Когда-то я всему верил, потому что ничего не знал. А теперь, когда я все узнал и узнал, что все было ложью, и все напрасно, и все не так, я уже ни во что не могу верить. Пусть я погибну или, может быть, меня объявят преступником — все равно. Только одного я не могу допустить — нельзя, чтобы я однажды очнулся и осознал… что предал Германию в ее самый тяжкий час.

— Германию? — переспросил ефрейтор. Он подошел к Хольту и схватил его за руку. — Не смей произносить это слово! Для Гитлера это самый тяжкий час, точно… А для Германии это будет самый светлый час. — И он толкнул Хольта к двери. — Проваливай, буржуйский сынок!

Хольт вышел. Все у него смешалось.

Снег перестал. Его навалило по колено, и на шоссе намело сугробы, над которыми все еще гулял ледяной ветер. Вызвездило.

На опушке леса, где было потише, стояли Феттер и Вольцов.

— Молодчина, Вернер! Я так и знал! — сказал Вольцов.

— Замолчи! — буркнул Хольт, натягивая белый капюшон на каску.

— Зепп просто спятил! — заметил Феттер. — Ведь неизвестно еще, проиграем мы войну пли нет. Вдруг поступит новое оружие — и мы победим! А тогда уж Зеппу не сдобровать!

— Заткнись! — прикрикнул на него Хольт. Вольцов объяснял:

— Христиан, твоя главная задача — держать под пулеметным огнем шоссе и не давать никому выйти из танка. Позиция твоя на опушке. Я залягу позади заграждения, а ты, Вернер, впереди, в окопчике, тоже на опушке, и будешь бить по второму танку, как только он покажется из леса.

Хольт молча кивнул.

Над лесом показался рог месяца. В белесом призрачном свете искрился снег. Все кругом будто фатой затянуло.

Гомулка и ефрейтор вышли из барака. Хольт подошел к ним, Вольцов стоял на шоссе. Ветер утих. Гомулка достал из кармана маленькую фотокарточку — снимок матери.

— Перешлешь моему отцу, Вернер. Можешь написать, что сам снял ее с меня. Он поймет, если я вот тут уголок надорву.

— Поехали скорей! — торопил ефрейтор. — Поехали! Отчаливай, пока плавка не даст обратной вспышки… Пока этот тип снова не очумеет, хотел я сказать. — Он прикрепил лоскут простыни к палке и стал прогревать мотор.

— Прощай, Вернер! — сказал Гомулка.

Хольт бросился к Вольцову. Тот с искаженным лицом держал в руках взведенный автомат. Но Хольт встал перед ним и до тех пор не отходил, покуда за его спиной не взревел мотор и машина не укатила по заснеженному шоссе.

— Последний раз ты меня ловишь на слове, — буркнул Вольцов, — запомни это! Солдатская присяга мне дороже тогдашней ребячьей клятвы. Я уложу любого предателя, пусть это будет мой родной брат!

Вольцов и Феттер ушли в барак. А Хольт все стоял на опушке. И не было в нем ни мыслей, ни надежд, которые могли бы заполнить пустоту.

Около шести утра Хольт замер и прислушался. Однако кровь так громко шумела у него в ушах, что сперва он ничего не различил. Но вот опять он услышал отдаленный лязг и ровное гудение. Танки!

Он с криком бросился к бараку. Вольцов и Феттер сразу вскочили. Ранцы за спину, противогаз, ремень — готово!

— Христиан, к пулемету!

Феттер бросился через луг.

— Тихо!

Лязг приближался. Отсюда нельзя было определить, в каком направлении двигались танки. Лязг на востоке, лязг на юге — все нарастая и нарастая. Потом с час он слышался на севере и юго-востоке, не усиливаясь и не слабея.

— Ну и танков же должно быть там! — сказал Хольт.

— Но идут они не сюда, не то давно уже были бы здесь, — ответил Вольцов. — Вероятно, они метят южнее — на Бригг и севернее — через Намслау на Элс… Здесь пройдет разве что несколько одиночных машин.

И они пришли, когда над лесами занялся бледный рассвет, — тринадцать танков Т-34 и сразу за ними — дюжина бронетранспортеров с пехотой.

Удар обрушился на юношей со стихийной силой землетрясения. Все длилось не более минуты.

Лязг танковых гусениц и рокот моторов вдруг стали нарастать и быстро приближаться. Хольт залез в свой окопчик. Вольцов исчез за кучей песка и развороченных бревен. Первый танк с оглушительным ревом выскочил из лесу, заметил разгромленную баррикаду и резко затормозил. Потом, взревев, ринулся вперед. Хольт, будто загипнотизированный, смотрел, как стальное чудовище вползало на заграждение… Но тут сразу же за ослепительной вспышкой взрывная волна, точно удар дубиной, кинула Хольта на дно окопчика. Мощный взрыв потряс все вокруг, ураганом налетел на лес. С глухим стоном рухнуло несколько деревьев… Свистящий смерч из снега и дыма взвился к небу. Баррикады как не бывало. В неглубокой воронке, съехав на бок, дымился танк. Вольцов, пошатываясь, брел через луг. В этот миг из лесу вынырнул второй танк, и Вольцов пустился бежать. Танк сразу развернулся на девяносто градусов и уже съезжал с шоссе на луг. Хольт упал ничком в окопчик. Пулеметная очередь брызнула на него землей и снегом. Вот танк уже над ним, вот устремляется дальше, к окопам! Хольт вскочил, выстрелил фаустпатроном, но попал слишком низко. Взрывная волна снова опрокинула его. С кормы танка капало горящее масло. Но тут же башня с молниеносной быстротой повернулась назад. Хольт успел отползти в кустарник на опушке. Между деревьями разорвался осколочный снаряд. Теперь стали одновременно бить две танковые пушки, так как третий танк проскочил далеко вперед по шоссе с развернутой в сторону башней. Из пушечного ствола метнулся длинный язык пламени. А вот уже, хлеща по нервам своим громким «ура», бежит к ним взвод спешившейся мотопехоты!