Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

– Дело не в том, что она уехала неожиданно.

Фред молчал. Мобилизовав все свои актёрские данные, он разыгрывал оскорблённого влюблённого, хотя ему до боли в ладонях хотелось дать Думбрайту пощёчину. Тот, даже не спросив разрешения, взял письмо Агнессы и внимательно прочитал.

– Вы знали, что она уезжает в Рим?

– Я знал, что это ей разрешили, но уехать она должна была через неделю.

– А уехала сегодня ночью! Мадридский филиал только что известил, что все деньги она перевела в римский частный банк, – в сердцах сообщил Думбрайт, швырнув письмо на стол.

Как и полагалось влюблённому, хотя и обиженному, Фред спрятал листок в карман.

– Что вы думаете об этой выходке с банком?

– Узнаю, как бы это сказать, почерк падре Антонио.

– Вот что, Фред! У нас нет времени на обсуждение. Мы потеряли кругленькую сумму, которой хватило бы не на один год существования школы. Мы можем потерять и вывеску, такую нужную и удобную. Вы – невесту и приданое. Напоминаю – солидное, так тысяч около ста долларов, если считать и наследство Менендоса. – Назвав сумму, босс внимательно поглядел на Шульца.

На лице того отразились и радость и тревога. Фред отлично знал, что от наследства Менендоса остались лишь рожки да ножки, и в душе потешался над неуклюжими уловками босса.

– И всё это можете вернуть только вы!

– Как?

– Немедленно, не позднее завтрашнего дня, вылететь в Рим, разыскать Агнессу и вернуться с ней сюда!

– Согласен, Фред? – улыбаясь, спросил Нунке.

– Согласен! – радость в голосе Шульца на сей раз была неподдельной.

– Вместе с вами полетит Вайс. Его задание – в случае необходимости ликвидировать падре Антонио.

«И наблюдать за мной», – мысленно прибавил Фред.

– Собирайтесь: позаботьтесь о гардеробе, возьмите побольше денег. Распоряжения на этот счёт даны. Самое лучшее, если ваше обратное путешествие с Агнессой станет свадебным, – Думбрайт говорил о браке Фреда с Агнессой, как о деле окончательно решённом.

Шульц повернулся, собираясь идти, но вдруг вспомнил:

– А задания, которые я должен был выполнить? Передать Домантовичу?

– Домантович повредил ногу, прыгая вчера с парашютом. Он пролежит долго, – сказал Нунке.

– О каких заданиях идёт речь? – поинтересовался Думбрайт.

– Проверить знание фамилий местных руководителей и обстановки у пяти слушателей группы «А», пояснил Шульц.

– Это Домантович может сделать и лёжа в постели. Скажите ему, кого именно он должен проэкзаменовать, и пусть сообщит собственное мнение о каждом, – решил босс.

– До свидания!

– Счастливого пути! Помните: в вашем распоряжении три дня. Информируйте Вайса каждое утро, а он обеспечит связь с нами. У вас и без того будет достаточно хлопот.

Прямо из кабинета Нунке Фред поспешил к Домантовичу.

Тот лежал в кровати, взгромоздив правую ногу на большую подушку.

– Понимаете, Шульц, маленький камешек – и вот…

– Надо больше тренироваться, опираться на носки…

– Вы пришли в качестве инструктора парашютного спорта?

– Я пришёл не как инструктор, а по делу…

Григорий заговорил о тех пятерых, которых должен проэкзаменовать Домантович. А в это же время шла живейшая переписка:

– «Вылетаю в Рим, вернуть Агнессу, которая убежала. Информацию оттуда передам».

– «Счастливый! Дураком будешь, если вернёшься сюда. Так и передай от меня полковнику Титову».

– «Это решит он».

– «Категорически требую передать ему, что я справлюсь один».

– «Прощай, Мишка! Помни адрес старого цыгана».

– «Ещё бы!»

– «Береги себя, дружище! За это время ты стал мне роднее брата».

На последнюю фразу Домантович не ответил. Он притянул Григория эа руку к себе и крепко поцеловал.

Григорий рывком поднялся, хотел уйти, но, что-то вспомнив, вытащил новый листок бумаги и написал:

– «Что передать твоим?»

– «Адрес у Титова. Если удастся, поезжай к маме, она в Минске. Расскажи, что можно…»

Первый листочек прожевал Григорий.

Второй – Михаил.

Очевидно, глотать бумагу было неприятно и трудно. У обоих на глаза навернулись слезы.

Как только самолёт оторвался от земли, Григорий в изнеможении прислонился к спинке кресла и закрыл глаза. Тяжёлая усталость словно вдавила его в сиденье. Так наваливаются на пилота перегрузки при смене траектории полёта на больших скоростях. Эта аналогия промелькнула и исчезла, ибо усталость уже сковала мозг.

Не думать! Ни о чём не думать! Сейчас можно не думать!