Абдурахман Абсалямов - Вечный человек

Здесь Симагин часто видел, как эсэсовцы, тыча в советских военнопленных пальцами, надрывались от утробного хохота:

— Это есть Советская Армия?! Оборванцы! Бродяги!..

Симагин стоял стиснув зубы, словно окаменев. Теперь бойцы погранотряда вряд ли узнали бы своего командира. Серые глаза его сильно запали, лоб выпирал больше обычного. Исхудалое лицо поблекло. Что не изменилось в нем, это его добрая, чуть смущенная улыбка. Но улыбался он крайне редко. Несоответствие его сурового взгляда мягкой улыбке теперь замечалось еще резче. Да и во взгляде его застыло нечто большее, чем только суровость. В глазах просвечивала та скрытая невероятная сила воли, которая влекла к нему людей, заставляла безгранично доверяться ему. А его мягкая улыбка располагала к искренности.

Однажды Симагин собрал группу друзей по несчастью, людей надежных, и сказал им:

— Товарищи, здесь на нас смотрят представители всех европейских народов. Мы должны им показать, каков настоящий облик советского человека. Среди нас не должно быть ни одного, кто ходил бы оборванным, обросшим, грязным. Будем бороться за это, поведем агитацию за чистоту и аккуратность.

Симагину тогда и в голову не пришло, что именно в эту минуту, произнося эти простые, чуть ли не школярские слова, он положил начало будущей подпольной боевой организации русских военнопленных. Потом жизнь выдвинула другие задачи. Среди лагерников участились самоубийства: люди не выносили побоев, издевательств, позорного рабства, постоянного голода.

Симагин снова созвал верных друзей. — Среди советских людей не должно быть ни одного самоубийцы! — говорил он. — Самоубийство — постыдная слабость. Это признание своего бессилия перед врагом, в какой-то мере — даже признание его превосходства над собой, отсутствие веры в свои идеалы. Конечно, мы не можем забыть того, что враг способен в любую минуту уничтожить нас. Но физическое уничтожение — это не победа. А враг хотел бы победить нас, сломить морально. Слышите, товарищи, не убить, а сломить, победить хочет. Самоубийцы — это побежденные! Они пособники врага! Вот это-то и нужно разъяснять всем узникам.

Но даже самая лучшая агитация, если она не подкрепляется практическими делами, никого не может убедить. Эта истина особенно наглядна была в неволе, где в каждом уголке барака, в любой день справляла свою жуткую тризну жестокая, отвратительная смерть: людей стреляли, вешали, забивали палками, бросали живыми в огонь, отдавали на растерзание собакам.

— В этих ужасных условиях надо показать заключенным, как много значат человеческие отношения, готовность людей позаботиться друг о друге, — внушал Симагин. — Если мы сумеем дать обессиленному или больному лагернику добавочный кусок хлеба или картофелину, он крепче поверит нашим словам.

С наступлением холодов в лагере увеличилось число больных и ослабевших. Чтобы в возможно широких масштабах оказать им помощь, нужно было найти безотказных врачей и санитаров, работающих в ревире, поставить своих людей на такие жизненно важные для лагерников места, как кухня и склады. В облегчении участи заключенных большую роль играл обслуживающий персонал. Поэтому нужно было бороться за должности штубендинстов и уборщиков в блоках; добиваться, наконец, того, чтобы и в пожарной команде, в лагерной канцелярии, даже в полиции находились свои люди.

Но эти задачи были под силу только большой и сплоченной организации.

Симагин хорошо знал, что и среди заключенных и среда военнопленных уже существуют группы патриотов, объединявшие смелых, честных, энергичных людей. Но каждая такая группа действует на свой страх и риск, лишена единого руководства, не связана с тайными организациями патриотов других национальностей.

Симагин не уставал говорить о необходимости объединения. Обитателей Большого лагеря он призывал к активности.

— Нас, военнопленных, содержат более изолированно, чем вас, заключенных. У нас, русских военнопленных, почти нет возможности общаться с узниками других национальностей. А вы всегда находитесь среди них. Прислушивайтесь к их разговорам, устанавливайте связи с надежными товарищами. По некоторым сведениям, у немцев, французов, чехов уже есть патриотические организации.

Рано или поздно кто-нибудь из советских людей обязательно установил бы связь между группами. Но один непредвиденный и едва не окончившийся трагически случай помог именно Симагину наладить эти связи раньше, чем он предполагал.