Петр Заводчиков - Девичья команда. Невыдуманные рассказы

Томилин и Востриков все сделали, как было приказано: дождались положенного времени, дали отделению уйти. Только взрывать мины поодиночке им не захотелось — сложили десяток тяжелых коробок в кучу и вставили зажигательную трубку со шнуром, длинным, почти в два метра. Пока он горел, солдаты могли спокойно уйти в безопасное место. Они укрылись в немецком дзоте с толстым бревенчатым накатом. Через узкую амбразуру можно было наблюдать за местом, где лежали мины.

Минеры спокойно стояли в дзоте, но взрыв ахнул такой, что обоих сбило с ног и засыпало землей — даже покрытие не защитило. Взрыв услышали и в палаточном лагере. Ударило так, словно рядом дал залп тяжелый дивизион. Возле дороги, где работали минеры, поднялось черное облако и долго не оседало.

Начальник штаба капитан Дедов взглянул на это облако и вскочил на первую попавшуюся ему машину. Только приказал шоферу: «Гони вовсю». На секунду остановился, встретив старшего сержанта Кириллова, который возвращался с отделением с другого задания. «Давай со мной!» — крикнул ему Дедов. И они помчались вместе, беспокойно гадая, что за несчастье произошло и кто мог оказаться там.

Возле глубокой воронки у дороги стояли Томилин и Востриков — оглушенные, обсыпанные землей и ничего не понимающие. Навстречу бежали солдаты их отделения, ушедшего было на полкилометра вперед.

— Что за взрыв? — допытывался капитан Дедов, но Томилин и Востриков не могли объяснить, только сбивчиво рассказывали, что, правда, взорвали мины не по отдельности, а сразу десять или немного больше, но взрыв вышел такой, словно подняло целый пороховой склад.

— Детонация, товарищ капитан, — коротко доложил старший сержант Кириллов, успевший осмотреть ближние к дороге места. — Вон как разворотило кругом.

Действительно, по обе стороны от дороги были видны глубокие, еще курящиеся воронки, вывороченные кусты, расщепленные стволы деревьев. История прояснилась. От сильного взрыва десятка мин взорвалось целое противотанковое минное поле, а его еще более мощная взрывная волна ударила в другое поле, расположенное на склоне холма, и подняла его тоже на воздух. Все это произошло с такой быстротой, что человеческое ухо восприняло три взрыва как один.

Строго говоря, Томилин и Востриков нарушили правила — взрывать противотанковые мины кучей не полагалось, но результат оказался неожиданно благоприятным. Дедов в наказание заставил их сосчитать все воронки, и, если бы не белая ночь, солдаты не скоро могли бы доложить итог: взрыв сразу обезвредил 546 противотанковых мин.

Тут было о чем подумать. В батальоне и прежде пробовали убирать особенно трудные минные поля направленными взрывами, но только не в таких масштабах. Теперь случай показал, что это поразительно эффективный способ, и к нему стали широко прибегать. Старший сержант Кириллов, обладавший редким талантом минера, делал это особенно хорошо, только он не любил говорить о своих делах, потому и Вале Глазуновой ничего не рассказал.

Стояли светлые, нежаркие дни северного лета. Росли штабеля снятых мин. И каждый вечер гремели взрывы, уничтожавшие фугасы поодиночке и целыми полями. Но в земле вдоль маленькой речки Воронки взрывчатки словно и не убывало.

Чувствовать себя тыловиками минерам здесь и впрямь не приходилось. Как-то к палаточному лагерю приехал полковник, не очень чисто говоривший по-русски. Это был помощник командира эстонской дивизии. Он сообщил, что части дивизии идут своим ходом через эти места. Куда идут, было нетрудно догадаться: дорога вела к Нарве, на фронт. И раз дивизия направлялась на небольшой пока плацдарм, созданный нашими войсками на эстонской земле, это заставляло думать, что новое наступление не за горами.

Полковник просил помочь в разминировании дороги. Дивизионные саперы уже осмотрели ее.

— Мин мы сняли много, но все ли — вот вопрос. Вы — фронтовая часть, про вас говорят, что делаете чудеса. Проверьте дорогу.

Были отправлены две группы минеров из взвода лейтенанта Михайлова. Во главе каждой шел боец с лучшей собакой, за ними — минер с прибором, слушавший в наушники гул земли, потом еще два солдата с собаками — поближе к краям дороги, — затем остальные со щупами и «кошками» для стаскивания найденных мин. Это был обычный порядок, он не раз уже оправдывал себя. Мин не находили — саперы эстонской дивизии поработали на совесть. Осталось проверить лишь участок, где дорога шла на подъем. И вот там собака ефрейтора Карманова замедлила шаг, начала принюхиваться, низко опустив голову, словно чуяла что-то, но сомневалась.