Петр Заводчиков - Девичья команда. Невыдуманные рассказы

Шли молча. Виктор все еще не отошел от обиды. Гренадерову тоже разговаривать не хотелось. Да и надо было внимательно смотреть вокруг. Враг мог встретиться в любой момент. Лишь изредка Гренадеров спрашивал спутника:

— Ноги-то не наминаешь, портянки не размотались? Поди, и накручивать их по-настоящему не научился.

— Не размотались, — коротко отвечал Виктор. И чего это привязывается к нему старшóй?

Они шли, не теряя дорогу из виду. Кругом расстилались желтеющие поля. Хлеб созрел, но не везде был убран. Спелые колосья тяжело клонились к земле. «Поди уж, и зерно сыплется, — размышлял Гренадеров. — А убирать кому?»

По дороге время от времени двигались группки людей с деревенскими подводами, на которых лежали нескладные, должно быть, наскоро связанные узлы, сидели ребятишки. Население уходило от приближающегося врага.

Днем стало действительно жарко, а солдатская выкладка никогда не бывает легка, гимнастерки намокли от пота, особенно на спине, где прилегали скатки. Гренадеров не убавлял шага. К мосту следовало прийти до темноты. Поближе к Жабину на дороге появились мелкие отряды наших бойцов. Одни шли строем, другие — толпой, раненые вперемешку со здоровыми, оружие было не у всех.

— Отставшие, — сказал Гренадеров. — Почему только это бывает? Все ушли, а кто-то тащится позади.

К отставшим Гренадеров относился без доверия, хорошие бойцы не будут брести позади своих, хотя кто знает, почему эти люди задержались. Вдруг тоже какое-то особое задание выполняли? Конечно, можно было бы спросить у них, где немцы, но выходить на дорогу саперам было запрещено, да и что эти отставшие знали?

Жабино обходили с южной стороны. Дымков над деревней не было видно, издалека она казалась мирной и спокойной.

— Теперь уже близко.

Гренадеров хорошо помнил жабинский мост на речке с крутыми берегами. Фугасы там устанавливал их взвод. Слева от моста на берегу вырыли узкий окопчик для подрывников и старательно замаскировали дерном, чтобы чужой не нашел.

— Туда выведены провода от фугасов и дублирующий шнур. Тоже запрятаны, конечно, — объяснил он своему напарнику. — Гляди сейчас во все глаза, нет ли кого чужого. Подойти надо так, чтобы нас никто не заметил.

— Да что мы всех боимся? Подорвем мост, никто нам помешать не может. Тихо же здесь.

— Тихо, — пробормотал Гренадеров, — тихо, да не очень. — Он помолчал с минуту, прислушиваясь к глухому урчанию орудий.

— А помешать даже очень могут, если мы с тобой будем торчать на виду. Подрывать надо не когда попало, а в самый верный момент, чтобы фашисты летели вверх тормашками вместе с мостом. А они, думаешь, не понимают, что тут фугас может быть, думаешь, дуриком прут, без разведки? Это они все соображают. Так что их еще перехитрить надо.

Река стала видна за леском. Вскоре Гренадеров разыскал окопчик и спрыгнул туда, Виктор — следом за ним. Нашли конец зажигательной трубки, раскопали и заизолированные концы саперного провода.

Гренадеров достал из вещевого мешка подрывную машинку, завернутую в кусок грубой ткани, осмотрел и стал поправлять маскировку своего окопчика.

— Как мыши, будем тут сидеть. Может, день, может, три. Харчи есть, сухой паек, вода во фляжках. Наверх вылезать только затемно, днем, значит, терпи. И наблюдай!

Движение на дороге было совсем небольшое. Прошла еще какая-то группа солдат — и снова никого до самой темноты. Ночь провели спокойно. Дежурили по очереди — один глядел вокруг, а другой спал. Пушки все ухали в стороне, не там, откуда надо было ждать противника, а сбоку, и гул стрельбы стал значительно слышнее. То ли бой перемещался, то ли ночной воздух лучше доносил звуки.

Утром за мостом появилась повозка с домашним скарбом. Лошадь вел хромой старик. За телегой тащились женщины и ребятишки. Конь, должно быть совсем вымотавшийся за дорогу, еле ввез телегу на мост и стал там, не слушая понуканий. Подъем за мостом ему было не взять. Старик несколько раз ударил коня палкой по высоко поднимавшимся и опадавшим ребрам. Конь дернулся и снова встал, опустив голову к настилу.

Старик не решался громко кричать, ворчал что-то на замученного коня и боязливо поглядывал назад.

Виктор повернулся к Гренадерову:

— Помочь надо, я сбегаю, ладно?

— Я тебе сбегаю! Сиди! Что, тяжело смотреть? А ты смотри все равно. Злее будешь.

Им еще довольно долго пришлось наблюдать за тщетными попытками старика заставить коня везти воз. Потом к мосту подъехала еще группа беженцев с несколькими подводами. Остановились возле застрявшей повозки, поговорили со стариком, перенесли какие-то узлы на свои подводы, выпрягли усталого коня и двинулись дальше. Старик с женщинами и детьми поплелся за ними.