Михаил Кожухов - Над Кабулом чужие звезды

Много лет спустя в каком-то телевизионном интервью он рассказал, что именно во время этого нашего ночного разговора вдруг понял: война закончена, точка. И осознание этого факта отчего-то склеилось в памяти командующего со мной.

Честное слово: не знаю, как объяснить это лестное для меня признание роли моей личности в истории. Разговор тот не был каким-то особенным. Скорее, сыграло то, что я оказался одним из немногих «пиджаков» в окружении генерала, и мои «гражданские» вопросы и рассуждения выбивались из общей колеи разговоров, которые в те часы ему приходилось вести. Как бы то ни было, но — приятно.

14 февраля 1989 года весь советский контингент покинул Афганистан — за исключением подразделения из западной группировки, которое возвращалось домой через Кушку, и мобильных отрядов пограничников, потому что на протяжении всей войны «рубежи Родины» были перенесены на несколько километров в глубь афганской территории.

Утром 15 февраля вместе с Громовым на афганском берегу оставались только разведывательный батальон 201-й дивизии и еще один батальон специального назначения. В 10.00 по московскому времени должны были вернуться домой и они.

Последняя колонна бэтээров с утра урчала моторами у самой границы перед мостом через Амударью, название которого — «Мост Дружбы» — в эти минуты казалось особенно нелепым. Все то и дело поглядывали на часы, на ту сторону реки, где толпились встречающие, целились в сторону Афганистана сотнями, если не тысячами объективов.

Корреспондент Гостелерадио Михаил Лещинский и его оператор Борис Романенко пешком пересекли границу и выставили камеру на середине моста, чтобы снять встречу Громова с сыном.

Собкор «Красной звезды» Александр Олийник забрался в громовский БТР и торжествующе выглядывал из люка.

Я присмотрел себе место на предпоследней машине.

Вместе с начальником разведки армии полковником Николаем Сивачевым мы стояли в эти минуты на обочине дороги, по которой уходила на мост через Амударью последняя боевая колонна. Провожали глазами каждый БТР, вглядывались, запоминали лица солдат с орденами и медалями на груди, расплывшиеся в улыбках счастливые мальчишеские лица.

Минута была торжественной и грустной. Могу ошибаться, конечно, но тогда отчетливо показалось, что в уставших, воспаленных от бессонницы глазах командующего стояли слезы. Должно быть, тому виной был холодный ветер, который раздувал пыль от колес уходивших на север последних машин контингента.

Вот таким я и был когда-то в Панджшере.

О Женевской конвенции, которая запрещает журналистам брать в руки оружие в зоне боевых действи, я узнал, когда соблюдать ее было уже поздно.

Мой товарищ Саша Соляников домой с войны не вернулся…

Справа — Виктор Витюк, старшина роты специального назначения, прапорщик и поэт.

Этот лозунг на трибуне, впервые появившийся в обращении ЦК КПСС к воинам-интернационалистам, — страшно признаться, сочинил я.

А это и есть «неправильный» Валерий Востротин.

Парадный снимок, по всей вероятности, предназначался для «Красной звезды»: фотограф попросил подполковника надеть каску и задумчиво посмотреть в небо. Задумчивым «кэпа» я видел. А вот в каске — честно говоря, ни разу.

Последние часы афганской войны.

Слева направо: Александр Захаров, Артем Боровик, Борис Громов, Михаил Кожухов, Николай Бурбыга.

На войне солдат сам себе мамка, прачка, швея и повар.

«Героическая личность» Оля Щербинина, которая вернулась на афганскую войну.

«Нам не хватало воздуха на горных перевалах.