Николай Осинин - Через все преграды

— Тим, погляди, не намокли от грязи по дороге? Тимофей вынул из тряпья небольшой пакет, завернутый в клеенку, и пошелестел бумагой:

— Сухие!..

Перейдя речку, мальчуганы снова замотали теленку ногу, Тимофей, набирая в пригоршни грязи, несколько раз плеснул на повязку.

— Хватит тебе его гримировать, — сказал Сергей. — Холодно же!

— Ничего. Зато ни один фриц не позарится на такого.

Действительно, когда возле первых шаталовских изб они проходили мимо патруля, поджарый немец, нахохлившийся, как петух в дождь, брезгливо посторонился, давая дорогу теленку.

— О, какой падаль!

Ребят он задержал.

— Пук-пук есть? — сделал он пальцем жест, будто стреляет из пистолета.

— Никс, никс! — с готовностью вывернул Тимофей свои дырявые карманы.

Немец, ощупав одежду подростков, отпустил их:

— Ходи домой.

— Погоди, будет тебе и пук-пук! — вполголоса пообещал ему Тимофей, заворачивая за угол.

Несмотря на частые наезды оккупантов в Березовку, колхоз «Луч Октября» продолжал существовать.

Колхозники тайком от немцев убирали с полей остатки урожая и прятали их в лесу. Сообща решали все важные деревенские дела. Даже овощи с индивидуальных огородов и то убирали звеньями. В такое время люди ни на час не хотели оставаться в одиночку.

Если в деревне не было немцев, то по утрам женщины собирались к бывшей конторе и мать Тимофея назначала их на работу.

Учительница вела учет общественного добра.

Время от времени тихий, но ехидный Тихон Анисимович, колхозный кладовщик, говорил Тимофею:

— Ты, атаман, прикажи своему войску, чтоб сегодня как следует караул несло.

Ребята уже знали: значит, в этот день он будет производить очередную раздачу продуктов.

Обычно под вечер возле колхозных амбаров, где стояли весы, собирались женщины с мешками и посудой, и Тихон Анисимович покрикивал около пригнанных из лесу телег:

— По алфавиту, по алфавиту подходи!.. Абрамова Е. И., муки — 27 килограмм, мяса — кило девятьсот, меду — кило сто… Авдотья! Оглохла — тебя зову!

— Какая я тебе «е-и», — сердилась женщина. — Что у меня имя нет?

Тихон Анисимович хитро подмигивал и будто про себя говорил:

— До чего вредный народ старухи: даже на инициалы не откликается. А молодой, бывало, за озером свистну — бежит.

Старуха плевалась.

Стоявшие на возу девушки, прыская от смеха, быстро накладывали в крынки и туесы белые ломкие куски застывшего масла, тягучий желто-янтарный мед, на соседней телеге насыпали муку.

Тихон Анисимович лязгал весами, откладывал или отсыпал лишнее и пожелтевшим от махорочного дыма ногтем ставил в списке, наколотом на фанеру, черту:

— Распишись… Следующий!

Иногда ночью в Березовку приезжали на лошадях какие-то люди. Они шепотом разговаривали с учительницей и Евдокией Савельевной, матерью Тимофея, заменявшей председателя колхоза. На их телеги грузили мешки, корзины с продуктами; по дороге, в условленных местах, Тихон Анисимович передавал приезжим связанных овец, бычков-двухлеток и старых выбракованных коров. А на следующий день колхозницы шепотом рассказывали друг другу:

— Вчера опять от Акимыча приезжали…

Партизаны с каждым днем все больше тревожили оккупантов.

Гитлеровцы окружили Шаталовку, возле которой строился аэродром, густой сетью постов, а во всех ближайших к ней деревнях поставили гарнизоны.

Такой гарнизон прибыл и в Березовку.

Немцы, как и в прошлые наезды, остановились в школе. В первый же день долговязый мрачный фельдфебель с лицом бульдога обошел в сопровождении переводчика все дома, переписал, кто в них живет, и приказал на дверях каждого дома вывесить список его жителей.

— Чтобы никто чужой не ночевал, — объяснил переводчик. — Кто нарушит приказ — будет на воротах болтаться.

Потом фельдфебель назначил нового старосту и велел ему собрать на следующий день все взрослое население деревни с пилами и топорами.

— Теперь будьте осторожны, — предупредила Надежда Яковлевна ребят. — В «штаб» свой за речку не ходите, к школе — тоже, вообще на глаза немцам старайтесь не попадаться.

Спать легли рано. Кровать мальчиков стояла в кухне, возле двери. Инна с Верой спали по другую сторону дощатой перегородки, в горнице.

— Что-то Федора Ивановича долго нет, — грустно произнес Илья. — Говорил, что будет часто приходить к нам, а самого все нет и нет.

За перегородкой зашевелились. Послышался быстрый шепоток Веры:

— Ребята, а знаете что? — Губы девочки почти касались дощатой стенки в том месте, где было маленькое косое отверстие от выпавшего сучка. — Давайте завтра к нашей землянке сбегаем: может, он там.