Александр Лысёв - Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

– Вы кто? – прищурившись, спросил Ваня.

– Я Марков.

Ваня недоверчиво и осторожно пожал протянутую ладонь.

Марков снял кепку, достал из-за отворота подкладки иголку с ниткой.

– Мамка за рубаху небось ругать будет?

– Ну, будет, – шмыгнул носом мальчишка и опустил глаза.

– Тогда пошли зашивать, – поднялся на ноги Марков.

Перехватив недоверчивый взгляд мальчика, Марков пояснил:

– Ты не беспокойся, Ваня. Я очень давно знаю твою маму. Мы долго не виделись, а сегодня встретились случайно. Я здесь проездом. Твоя мама работает на почте, а вы живете вон в том доме. – Марков указал на забор с большими цифрами «45». – Верно?

– Верно.

– Ну идем, Иван Александрович.

– Вы знали моего отца? – быстро сообразил Лукин-младший.

– Да, Ваня. Но мы тоже не виделись очень-очень давно.

– Значит, и вправду давно, – покачал головой Ваня. – Папа погиб. Мама рассказывала…

Марков вздрогнул и замедлил шаг.

– Еще на германской, – пояснил мальчик и сообщил с детской непосредственностью: – Я вырасту – стану военным. А вы тоже были солдатом?

– Было дело, – отозвался Марков. Даты не совпадали, но он не рискнул без Лизы продолжать дальше разговор на подобные темы. Ваня, по крайней мере, с виду беспокоиться перестал – этого пока было вполне достаточно. – Когда мамка-то с работы придет?

– Часа через два, – распахивая калитку, говорил Ваня. – Заходите, здесь мы живем.

С отдельного входа они вошли в маленькую комнатку, обклеенную газетами. Старая металлическая кровать, шкаф, сколоченный из досок стол, два табурета под ним – вот и вся обстановка. Марков присел на один из табуретов. Ваня взял у него иголку с ниткой, стянул через голову рубаху и принялся сноровисто зашивать.

– Ловко, – одобрил Марков.

– Не впервой, – махнул рукой мальчик.

Марков оглядел его худенькую фигурку – все тело было в свежих и старых синяках и ссадинах.

– За что тебя бьют? – наклонился к мальчику.

Сверкнули исподлобья зеленоватые глаза.

– Это еще кто кого… – снова со злостью огрызнулся Иван.

– Ну, за что воюешь? – задал вопрос иначе Марков.

– За правду.

– За правду не жалко! – подбодрил его Марков, не став пока лезть с расспросами дальше.

Ваня надел зашитую рубаху. Потом все-таки рассказал:

– Мы недавно сюда переехали. А эти в школе решили, что раз я новенький и ростом мал, то буду делать, что они скажут. Только шиш им!

Марков подивился про себя в очередной раз превратностям судьбы – Сашкина история повторялась с теми же деталями.

– Только я ростом мал от того, что была гражданская война, и было нечего кушать.

– Ты еще обязательно вырастешь, Ваня.

– Правда? – с надеждой посмотрел на Маркова мальчик.

– Даже не сомневайся. – Марков скинул пиджак. – А ну, пошли во двор.

Они провозились на заднем дворе целый час. Марков показал Ване несколько приемов рукопашного боя из арсенала капитана Лилье. Ваня схватывал на лету – было видно, что у него уже имеется богатый опыт уличных драк. В самом конце мальчик ловко опрокинул Маркова подножкой на спину и со счастливым видом уселся на нем сверху.

– Сдаюсь! – смеялся Марков, запрокинув на траве руки вверх. – Молодчина, Ваня!

– А вообще-то я рисовать люблю, – безо всякого перехода сообщил Маркову Ваня, когда они вернулись в дом. – Только на газетах свободного места мало. А бумаги, чтобы рисовать, у нас нет.

– Это дело поправимо, – оживился Марков и раскрыл саквояж, вытаскивая оттуда пачку бумаги и карандаши. У Вани загорелись глаза при виде подобного богатства.

– А у меня вот. – Мальчик достал из шкафа кипу старых газет. На полях и чистых местах Марков разглядел весьма талантливо нарисованных лошадей, всадников со звездами, фигурки солдат в папахах с красными ленточками наискось и длиннополых шинелях.

– Недурно, – одобрил Марков и начал бросать на бумагу быстрые карандашные штрихи. – Смотри…

На белых листах стали появляться вздыбленные кони, наездники в гусарских мундирах, типажи офицеров и солдат с закрученными усами.

– Это армейская пехота, – увлеченно прорисовывая детали снаряжения, пояснял Марков. – А это гвардейская…

Марков так увлекся, что стал изображать погоны, кресты и медали на нарисованных им фигурках.

– Это что, белые? – недоверчиво поднял на него глаза Ваня. – У нас в школе на плакатах с крестами и погонами одних белых рисуют. Только там у всех рожи зверские, и красноармейцы их штыками колют. А ваши ничего, даже симпатичные…