Станислав Олейник - Тени прошлого

— Вассалам алейкум, ата, — приветствовал старика Виктор, прижимая правую руку к груди.

— Алейкум вассалам, алейкум вассалам сахиб, — почтительно склонил закутанную в чалму голову старик. — Что сахиб желает купить?

— Читурости, хубости, джурасти? (как здоровье, все ли хорошо в семье?)

— Джурасти, сахиб. (Все хорошо, господин).

— Ну и хорошо, ата. Дай, как всегда, зелени.

Старик допотопным безменом взвесил отобранную Виктором зелень и сложил ее в пакет.

— Паш, выбери арбуз, — попросил он стоявшего рядом друга.

Когда все было уложено в машину, Виктор достал из кармана купюру в сто афгани, и протянул старику.

— Ташакор, сахиб. Ташакор, сахиб, — закивал старик грязно-серой чалмой, расправляя заскорузлыми руками денежную купюру.

В ответ Виктор приветственно махнул рукой, и уазик запылил по вьющейся между цветущими рядами гранатовой рощи грунтовой дороге.

Вилла, в которой Виктор проживал, располагалась во внешнем кольце охраняемой зоны аэродрома, вблизи одной из позиций зенитно-ракетной бригады.

Таких вилл, как эта, в гранатовой роще, было несколько. До революции они все принадлежали богатым афганским купцам, а сейчас в них проживали и советские военные советники, в основном авиаторы, и старшие афганские офицеры.

Для советских военных специалистов, волею судьбы оказавшихся в далеких краях, эти, построенные из стекла, бетона, мраморных плит сооружения, в двориках которых сверкали чистой изумрудной водой бассейны, были тогда несбыточным пределом мечтаний. Но, тем не менее, на данный момент, они в них проживали.

— Ну, вот, мы и дома, — словно издалека голос донесся голос Виктора.

Павел вспомнил, как в полудреме открыл глаза, и увидел, что уазик стоит рядом с обыкновенным шалашом. Шалаш служил для сорбозов царандоя (внутренние войска), чем-то вроде караульного помещения. В шалаше они отдыхали, и тут же рядом, на костре, готовили для себя пищу.

Солдат охраняющих виллу было четверо, и были они уже довольно солидного возраста. Такая же охрана была и на соседней вилле, — советника командира отдельной авиаэскадрильи, Леши Зотова.

Остальной коллектив военных советников 2-го Армейского корпуса правительственных войск, проживал в ооновском городке. Кто и почему городок прозвали ооновским, объяснить толком никто не мог. Возможно потому, что в нем когда-то проживали представители ООН.

От аэропорта городок был примерно в пятнадцати километрах, а от Кандагара, на окраине которого во дворце бывшего губернатора провинции, и располагался штаб корпуса, — около пяти километров.

Со слов аборигенов из числа военнослужащих корпуса, город был далеко не тот, что до войны. Он запущен. А о традиционной восточной оживленности на улицах и говорить нечего. В целом, этот древний город, конечно же, по-своему красив. В середине семидесятых его подвергли серьезной перестройке. Часть глухих старых улиц с полуразвалившимися саманными хижинами и лавками была снесена. В центре появились широкие проспекты, площади с разбитыми на них скверами и цветниками. Неоднократно страдавший от иноземных нашествий, город почти лишен архитектурных и исторических памятников. Из сооружений такого рода можно выделить, пожалуй, только мавзолей основателя афганского государства, Ахмад Шаха, в который, в самом смысле этого слова, упирается кипарисовая аллея. Вокруг мавзолея, в двенадцати усыпальницах погребены его сыновья. Стены гробниц покрыты искусно исполненной резьбой и инкрустацией.

За время пребывания в Афганистане, Павел только один раз посещал этот город. Было это в прошлый приезд. Сопровождал их тогда с Виктором бэтээр и дюжина сидевших на нем, до зубов вооруженных сорбозов. Павлу вспомнилось как они пробирались от лавки к лавке под палящим солнцем, заливавшим рынок. Бродя по рынку, они повсюду натыкались на подозрительные, настороженные лица. Нет, враждебности не было. Именно бросалась в глаза их подозрительность и настороженность.

И сравнивая эту древнюю столицу с Кабулом, предпочтение Павел отдал все же последнему…

…Уазик остановился посреди ухоженного дворика. Павел спрыгнул на землю и осмотрелся. Увидев удивительно красивые цветы, от изумления открыл рот.

Стоявший рядом Лустенко довольно улыбался.

— Все это благодаря моим старичкам, — кивнул он на сорбозов, которые с интересом наблюдали за ними.

Как и в прошлые приезды, на вилле ничего не изменилось. Перешагнув порог входной двери, сразу оказываешься в большой столовой, которая служит и кухней. Бывшие хозяева оставили здесь огромный холодильник, электроплиту с духовым шкафом, в котором можно было зажарить целого барана, и заполненный разнообразной посудой кухонный буфет.