Михаил Толкач - Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Снова съехались. Оживленные шепотки. Покашливание. И Синельников чувствовал себя свободнее.

– Путь открыт, ребята! Кто пойдет к Булдыгину?.. Разве… – Не договорил! Ударили автоматы.

Выстрелы в ночной тишине обрушились громами. Немцы, охранявшие зимник, засели на деревьях и выследили разведку. Завязался бой. Стреляли по звукам и огневым вспышкам. Враг применял трассирующие пули, указывая своим цели. Бил он разрывными. Как указывает Виктор Иванович Медведев, бывший тогда в разведке на лесную дорогу, «немцы и финны сверху поливали перекрестным огнем парашютистов. С жестоким упорством достреливали раненых. Разрывные пули раздирали навылет тела…»

Командир разведгруппы В.Ф. Синельников послал предупредить Булдыгина, но гонца подстрелили на обочине дороги.

– Ребята, гранаты в ход! – приказал командир. Ахнули взрывы – эхо заполнило темный лес. Владимир Федорович полагал: звуки боя услышат в батальоне!.. Он решил штурмом взять тракт и вернуться на южную сторону, откуда пришли в это пекло.

Грохоту наделали много, но вырваться из ловушки не удалось: гибли люди.

В разведке был и помощник командира саперно-подрывного взвода Андрей Алексеевич Поносов. Смелый парень из Воткинска. Все рассказывал про свою мать, что осталась на улице Советской в доме 131. Он так часто поминал про это, что в памяти С.А. Суслова до сих пор держится адрес.

– Побегу, ребята, не скрываясь. Поняли? – Поносов повернул лыжи в сторону дороги. Он видел, что Синельникова ранило в ногу. Тот пока ходил от сосны к сосне, но с трудом. Кому-то нужно сообщить капитану о засаде.

– Отвлеку «кукушек» на себя. Поняли? А вы – ходу!.. Если что, матери напишите…

Размытые эхом долетели из-за дороги глухие разрывы гранат. Разведчики посчитали: «Товарищи штурмуют зимник!» Добежал-таки Поносов.

Но риск Андрея Алексеевича оправдался не во всем. Он рванулся под выстрелы, и враг сосредоточил внимание на нем. Но охранники не спускали глаз и с оставшихся. «Кукушки» не давали возможности поднять даже головы. Шевельнулся за сосной – выстрел!..

И парашютисты не зевали – не одну сосну очистили от снайперов неприятеля. Раненый немец свалился с дерева в снег, кричал, как ушибленный заяц, тонко и пронзительно. Мороз по коже!

– Товарищ командир, сил моих нету слушать! – Десантник Михаил Плаксин потеребил Синельникова за рукав. – Перевязать бы…

– Пусть верещит! – сердито одернул Плаксина младший лейтенант и заскрипел зубами, поглаживая раненую ногу. – Свою башку не подставляйте!»

Сестра Плаксина Лидия Васильевна пишет из города Лузы Кировской области:

«Горько думать: два брата ушло на войну, как в воду канули. Ни весточки, ни словца. И где могилы – поди узнай!.. Старший брат Василий как ушел в 39-м, так и остался где-то под Могилевом. Через десять лет случайно встретился однополчанин. Говорил: «Вася в разведку пошел в сорок первом и нарвался на мину – в прах! Похоронки тогда писать некогда было…»

Семья у нас крестьянская, честная, работящая. И Миша, второй брат, был удалой на работу. Поблажек себе не давал. Призвали на фронт в ноябре 1941 года, повестку принесли на лесозаготовки, деревья валил… Из-под Москвы письмо было, в январе 1942 года. И частушку Миша прислал. Мол, сам сложил: «Все ходил я в чисто поле и любил поработать, видно, чуяло сердечко, что мне дома не бывать». И приписка: «Ну, сестрица Лидия, гуляй за себя и за меня, но честно!»

А с Мишей рядом был наш односельчанин Плаксин Александр Федорович. В конце зимы сорок второго прислал домой весточку, в госпиталь, дескать, попал, а Мишуху оставил живым-невредимым. А дальше – глухая ночь. На все сорок лет… У Миши теперь целая дюжина племянников – да он не услышит их, не порадуется. Будь проклята, война!»

А тогда, с рассветом, фашисты обзавелись пулеметом, и положение разведчиков крайне осложнилось.

«Каким-то манером нам все же удалось оторваться от противника. Затаились в маленьком ельнике, – вспоминает С.А. Суслов. – Дожидались Поносова. Надеялись, что жив. Возможно, добежал до батальона, приведет помощь, принесет азимут на выход. Звуки ночного боя обнадеживали нас…

Передышка в чаще была очень кстати – ухлестались за ночь на лыжах, изнервничались до предела в беготне под выстрелами.

Тишь да гладь, как говорится. За дорогой виднелась прогалина с черными плешинами. Там уже прыгали грачи. Суслов очень подивился: только что утихла пальба, а птица тут как тут.

Владимир Федорович Синельников перетягивал ремнем раненую ногу, приспосабливал еловую палку вместо костыля.