Вали Гафуров - Роман, написанный иглой

У Мухаббат пропал аппетит, хотя она не ела с раннего утра.

В стране множество голодных стариков, детей, по карточкам дают скудные нормы масла, сахара, мясо подчас заменяют бог знает чем. А эти… Обжираются! Честные люди проливают кровь на фронте. А эти…

Девушка отодвинула от себя касу с лагманом. Ей хотелось наговорить магазинщику грубостей, но язык почему-то не поворачивался. Она стыдилась. Стыдно было за Мирабида и его дружков.

При виде еды хромец преобразился. Мухаббат вспомнила рассказы покойного деда о том, что в старину, прежде чем нанять работника, его кормили. Коли ест быстро, значит, и работать будет быстро, медленно ест — лентяй. Если судить по этой примете, Мирабид как работник стоит пятерых. Но за едой раскрывался и его характер — алчный, крохоборский. Налив себе полный стакан водки, Мирабид с жадностью накинулся на лагман, в два счёта управился с ним, обжигаясь, проглотил горячие самсы и только после этого опомнился.

— Йе! Мухаббатхон, почему не едите?

— Не хочется. Заходила в обкомовскую столовую,

Мирабид алчно глянул на оставшийся лагман. Казалось, скажи ему Мухаббат: «Ешьте мою порцию, чего добру пропадать», — и он вновь начнёт жевать, чавкать, облизывать пальцы. Мухаббат промолчала, и магазинщик ограничился тем, что доел её самсу. Лагман не тронул. Затем Мирабид закурил. Водка ударила ему в голову. Он по-прежнему был назойлив, говорлив, но язык стал слегка заплетаться. Мухаббат, проклиная себя за то, что согласилась остаться с Мирабидом, не выдержала:

— Чего это вы, Мирабид-ака, словно соловой заливаетесь?

Хромец не понял намёка, напротив, широко улыбнулся, показал реденькие зубы:

— Рядом со мной соловушка. Мне тоже хочется быть похожим па соловья.

«На черта ты похож!» — в сердцах подумала Мухаббат. Вслух же произнесла:

— Мама совсем меня потеряла, пора домой.

— Хоп, хоп, — засуетился Мирабид. — Машина ждёт. Мирабид даром слов на ветер бросать не прив-ик… ик, — он стал икать.

И в самом деле, «ЗИС-109» ждал их. Угрюмый шофёр в расстёгнутой телогрейке с двумя золотистыми нашивками на гимнастёрке — знаками тяжёлых ранений — всю дорогу не проронил ни слова. Зато Мирабид распинался изо всех сил.

— Мухаббатхон, соловушка, не надо грустить. Я всё… ик… пониманию. И вообще я готов растерзать непостоянных парней! А этот учитель… ик-ие… Образованные все такие!

— О чём это вы? — тихо спросила Мухаббат, сгорая от стыда.

— Да о том, о чём даже вороны каркают.

— Вам-то к чему каркать?

— А к тому, красавица, — развязно улыбнулся Мирабид, — что теперь нам надо раз и навсегда забыть об учителе и по достоинству… ик… оценить благородство

души одного хорошего человека. — Тут он не выдержал и заговорил с пьяной откровенностью: — Выходите за меня замуж, Мухаббатхон. Не пожалеете. Пусть у того неверного учителя душа сгорит от зависти!

Кровь бросилась в лицо Мухаббат.

— Как не стыдно! Рустам на фронте… Вот прошла минута, и неизвестно — жив ли он. Вы… Вы!..

— Тем более, зачем вам его ждать? — водка делала своё дело, Мирабид совсем обнаглел. — Что тут много толковать! Выходите за меня замуж. Я этих… их… Новых родственников учителя первый увидел. Ну и бабы! Такие кого хочешь окрутят.

— Вы пьяны! — брезгливо поморщилась Мухаббат.

— Ну и что? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Пусть учитель воюет себе на здоровье. А вы… ик! Да я вас в шелка буду одевать. Во всём районе… Да что там — район! Я для вас всё… Выходите.

— Послушайте! — Мухаббат трясло от негодования. — Я никогда не восторгалась вами, по теперь… Знайте же! Никогда, никогда даже думать не смейте, я… — она не договорила.

Мирабид набычился, глаза его налились кровью. Ярость, злоба душили его. Ах, зазнайка! Безмужняя вдова. Над тобой весь кишлак смеётся, а ты ещё нос воротишь! Десятки других за счастье бы считали…

— В п-последний раз спрашиваю!

— Нет, — отрезала Мухаббат.

Магазинщик икнул, в горле у него заурчало, и он вдруг крикнул шофёру:

— Эй! Останови машину.

«ЗИС» резко затормозил.

Распахнув настежь дверцу, Мирабид наклонился к Мухаббат и, обдавая водочным перегаром, приказал:

— Выходи из машины!

Мухаббат. отшатнулась. Какой позор! Да в своём ли он уме?

— Вылезай. Пусть тебя учителишка возит, если только он дышит ещё… Помокни под дождём, зазнайка… Убирайся, тебе говорят!.. Ай…

Мирабид вскрикнул от того, что его с силой поволокли за рукав из автомобиля. Вытаскивал Мирабида из машины шофёр, не проронивший за всю дорогу ни слова. Он и сейчас молчал, только дышал тяжело. Мирабид упирался, выкрикивал угрозы. Шофёр отпустил его рукав, подошёл к своему сиденью, вытащил из-под него заводную ручку.