Борис Венков - В боях за Карпаты

В 1933 году Борканюка избирают секретарем Закарпатского край­кома КПЧ, а в скором времени — членом ЦК Компартии Чехослова­кии. Через год он стает также депутатом парламента Чехословацкой республики. Депутатская неприкосновенность, бесплатный билет дали возможность Олексе свободнее передвигаться по Закарпатью и Чехословакии. Он стал еще чаще выступать перед трудящимися. Жан­дармы по-прежнему доносят о крамольных его речах, а цензура кон­фискует важнейшие места из его печатных работ.

В 1939 году начался самый мрачный и тяжелый период в истории края — период фашистской оккупации, невиданного грабежа, терро­ра и насилия. С первых дней неволи крайком партии под руководст­вом Борканюка провел значительную работу по созданию подполь­ных организаций, явок, нелегальных убежищ для активистов.

Нависла угроза ареста Олексы и других руководящих партийных работников, и они были вынуждены тайно эмигрировать в СССР, но душой Борканюк оставался с товарищами по подполью. На второй же день после вероломного нападения Гитлера на СССР он добровольно вступает в ряды Красной Армии. Руководство Компартии Венгрии, находящееся тогда в Москве, по согласованию с ЦК КПЧ, предложило направить Олексу с группой товарищей в Карпаты для руководства подпольно-партизанским движением.

После специальной подготовки он 4 января 1942 года вылетел в Карпаты. В состав группы, кроме него, входили Михаил Можарович — секретарь Хустского окружкома партии, Самуил Габерман — секретарь Мукачевского горкома, два работника Компартии Венгрии Дюла Кеваго и Йожеф Дейкань, а также радист Виталий Розовский. Из-за скверной погоды десантирование прошло неудачно, пять чело­век погибли в стычке с врагами. И только Олексе удалось добраться до родных Ясиней.

Как опытный партийный вожак, Борканюк сумел связаться с некоторыми коммунистами-подпольщиками, начал налаживать ко­ординацию их действий. Он рассказал своим собратьям по партии о титанической борьбе советских коммунистов и всего советского на­рода с фашистскими захватчиками.

Среди материалов, привезенных Олексой из Москвы, была листовка с обращением Всеславянского митинга в Москве «В бой, славяне!». Под этим обращением стояли подписи и знакомых закарпатцам де­ятелей — чешского ученого Зденека Неедлы и их славного земляка сенатора-коммуниста Ивана Локоты. Олекса привез и экземпляр «Правды» с речью И. Локоты на митинге под крупным заголовком: «Украинцы Закарпатья, свергайте фашистских угнетателей!»

Вручая этот номер связному для великобычковских подпольщиков, О. Борканюк рекомендовал издать речь Локоты листовкой — маши­нописной или даже рукописной. В речи И. Локоты, в частности, гово­рилось :

«Дорогие мои братья и сестры из Закарпатской Украины! Призы­ваю вас к борьбе против фашистов, которые уничтожают нашу укра­инскую культуру, наши национальные права и наши обычаи... Наста­ло время, чтобы все мы единодушно поднялись на решительную борьбу не на жизнь, а на смерть, за нашу свободу... Организуйте партизанские отряды, берите в свои руки оружие! Нападайте на фа­шистские банды, разрушайте железные дороги, уничтожайте все, что может пригодиться для снабжения фашистского фронта. Беспощадно громите врага до окончательной победы!»

Организовать эту борьбу, создать единый центр подпольно-парти­занской борьбы в Закарпатье Борканюк считал первейшей своей обя­занностью. Но разыскивавшие Олексу жандармы вскоре напали на его след и арестовали. Жестокие пытки в фашистских застенках не сломили мужественного коммуниста. Он делал все, чтобы ни единым словом не повредить тем, кто будет продолжать его дело.

25 сентября он предстал пред судом военного трибунала. Один из товарищей Борканюка по заключению словак Е. Спевак позже рас­сказывал о стойкости Олексы: «На суде он держался мужественно, обвиняя фашистский режим Хорти. Из комнаты суда, где был огла­шен приговор, вышел бледный, но ступал твердо. Мы стояли в кори­доре, жадно ловя его взгляды. Заметив нас, он провел ребром ладони по шее. Мы все поняли: смертная казнь через повешение. С этого времени Борканюк находился в камере-одиночке...»

Утром 3 октября 1942 года узники «Маргиткэрут» в последний раз видели Борканюка, который с высоко поднятой головой под большой охраной шел к эшафоту. «Мы смотрели, из окон,— вспоминает Е. Спевак,— и махали ему руками. Слышали его последние слова:

— Меня вы убьете, но идеи коммунизма — никогда! Долой фашистскую Венгрию! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Красная Армия!»