Анатолий Полянский - Война - судья жестокий

Больше всего Сухолитков винил во всем случившемся себя. Не смог разгадать, кто изменник. Вот дундук!.. Ведь они и в плен-то наверняка попали потому, что врагу был заранее известен их маршрут и цели операции от прапора. И провал их побега — тоже на его совести. Командир за все в ответе! Надо было хорошенько все продумать, прежде чем затевать что-то. Они теперь даже достойно уйти из жизни не смогут. «Чехи» наверняка следят за каждым их шагом. И то, что предлагает Белый — бежать в полдень сегодня, когда «чехи» размякнут от жары, — вероятнее всего, подсказка Мусы. Бандиты как раз и встретят их огнем. Вот же сволочь! Даже направление по лощине, как наиболее выгодное, подсказал. А там ловушка. Ни одного боевика они не смогут отправить на тот свет. Что же делать?

В таком подавленном состоянии Андрей и направился со своими подчиненными к месту работы. Выбившись из сил за эти последние, особенно напряженные дни, десантники еле передвигали ноги. Конвоиры словно осатанели и беспрерывно подгоняли их плетьми. Удары сыпались направо и налево, но пленные были так измучены, что уже почти не воспринимали побои, только вздрагивали.

К работе приступили, как всегда, рано — солнце еще не взошло над кромкой гор. В глубоких расщелинах скал было все еще темно. Западные же горбатые склоны Кавказского хребта казались чуть посеребренными лучами светила, которое должно было вот-вот подняться над вершиной и засиять во всей своей красе.

Перекур обычно наступал через полтора часа работы. На него давалось всего пять минут. Даже «чехи» понимали, что полуголодным, изнуренным тяжким трудом пленным надо давать хоть какую-то передышку, иначе они будут не в состоянии работать.

Сухолитков сел чуть в стороне и ладонями сжал трещавшую от бессонницы и тяжелых мыслей голову. Рядом опустился старший сержант Воробейчик.

— Что, командир, худо? — спросил он сочувственно и вздохнул. Ему и самому было, как видно, нелегко, хотя выглядел он лучше остальных. Но если другие солдаты потеряли едва ли не половину веса, то маленькому верткому замкомвзвода уже некуда было худеть, а глаза у него, как всегда, сверкали ярко и задорно. И выдающийся нос с горбинкой остался прежним, только, может быть, чуть-чуть заострился.

— Есть идейка одна, — сказал он тихо после небольшой паузы.

Сухолитков не шевельнулся, чтобы не выдать, как его заинтересовали слова старшего сержанта. Ответил вопросительным взглядом.

— «Чехи» наверняка ждут еще одной нашей попытки к побегу, — продолжал шепотом Воробейчик. — Мы же заканчиваем работу и знаем, что нас ждет. Верно?

— Не уверен, — покачал головой Андрей. — Мы же как выжатые лимоны, еле ноги волочим.

— Нет, командир, ждут! — уверенно, но все так же тихо ответил замкомвзвода. — А что, если мы выполним их ожидание? Только не ночью, как тогда, а днем?

Сухолитков бросил взгляд в сторону сидевшего в сторонке прапорщика и подумал с усмешкой: «Ну да, в обед, когда все разомлеют. „Чехи“ наверняка этого ждут. Белый как раз и предлагал сделать нечто подобное. Вероятно, они с Мусой обговорили именно такой вариант. Неужели Белый сговорился с Воробейчиком или сумел убедить того, что так будет вернее?»

— И что же ты предлагаешь, Артем? — спросил он у Воробейчика, не сумев сдержать злой усмешки. — В полдень, по лощине вправо ударить?

Однако тот ответил иначе, чем он ждал:

— Это будет не совсем правильно, командир. Там они нас как раз, по-моему, и ждут. Надо ударить вверх по склону. Уж с этого направления «духи» никак нас не ожидают. Там у них огневая точка. Верно? Они же нас за дураков не держат. Под пули, считают, скопом не бросимся. Значит, внезапность нам будет обеспечена. Тем более что трава по склону густая и высокая. Какое-то время по ней можно незаметно двигаться.

То, что предлагал старший сержант, было действительно заманчиво, к тому же коренным образом расходилось с предложением прапора, что было важно. Воробейчик мыслил неординарно.

— А время… время какое ты предлагаешь? В обед, когда все разомлеют от жары? — торопливо и не без надежды спросил Сухолитков, надеясь, что и тут старший сержант выдаст что-либо весьма отличающееся от того, что предлагал прапор. И его ожидания оправдались.

— Нет, в полдень нельзя, — ответил тот. — Они еще будут настороже. А вот во время вечернего намаза…

Предложение было дельное, у самого Андрея мелькала такая мысль. «Чехи» религиозны, во время молитвы их мысли будут поглощены Аллахом. Они и думать не будут о пленных.